Хрестоматия как высокое искусство

Михаил Хейфец

О книге Розы Глинтерщик «Иосиф Бродский и Генрих Сапгир. жизнь и творчество», Иерусалим 2004

...Я не думал, что в Иерусалиме найдется книга, которую я буду перечитывать три раза – и, наверное, перечитаю еще.  

Я не предполагал, что после прочтения этого текста неизвестного местного автора позвоню по телефону, найденному на обложке, и закажу еще три экземпляра – в подарок друзьям. И, видится сегодня, этого количества тоже не хватит.  

Книга эта принадлежит перу г-жи Розы Глинтерщик и посвящена она даже не исследованию, а лучше сказать, популярному изложению творчества современных, хотя уже покойных поэтов – бывшему питерцу Иосифу Бродскому и москвичу Генриху Сапгиру. Скорее всего, жанр ее можно определить ушедшим в прошлое термином – «хрестоматия по современной поэзии».  

Насколько я понял из скупых сведений, сделанных на обложке, Роза Глинтерщик чуть не полвека прослужила учителем русской литературы в Вильнюсе. Там же создавала учебные пособия – для учителей и учеников. Ее главный интерес выглядит совершенно необычным для бывшей советской учебной литературы – Глинтерщик обдумывала проблемы русской прозы и поэзии в XX веке. Иногда – самой современной поэзии и прозы. Люди, присутствовавшие на презентации последней ее книги, рассказали потом, что полное наименование в рукописи было - «Современные русские писатели-постмодернисты», и текст, который я нынче держал в руках, есть лишь половина написанного автором. В оригинале же остались пока неопубликованные главы, посвященные Мандельштаму и кому-то еще...  

Прежде Глинтерщик издавалась в государственном издательстве, которое в наше время, однако, потеряло интерес к выпуску сочинений по русской литературе – в независимой Литве. И автор вынуждена была издать в Израиле книгу на собственные средства. Потому-то и пришлось урезать текст едва ли не в два раза – «по одежке протягивать ножки». Очень жалко – если опущенные главы по уровню не хуже напечатанных! В итоге остались только Бродский и Сапгир. Но и за то – огромное ей спасибо. И еще, пожалуй, осталось сожаление, что превосходную работу так мало людей узнает за пределами Израиля. Ее бы в России читать...  

Глинтерщик удивительно взвешенно и тактично преподнесла читателю творческие достижения Бродского во всем их обширном разнообразии. Сей современный великий поэт – весьма сложен для обычного «потребителя чтения», ибо открывает совсем новую страницу в истории русской поэзии. Пушкин, создатель прежних ее традиций, языка, жанров, приемов, он, приступая к основам, познал великолепно, прежде всего, французскую поэзию (даже Байрона, и то читал во французских переводах). Бродский самостоятельно в XX веке (причем – преимущественно в ссылке) открыл для себя принципиально иную школу европейской поэзии – англоязычную и привил этот подвой к древу русского стиха. Отсюда непривычность для многих читателей его ритмов, принципов организации стиха, да и самого лирического мироощущения.  

Но отсюда – огромная сложность задачи Глинтерщик: постепенно подвести нас к восприятию творчества великого поэта, но пишущего в совершенно непривычной традиции, в частности, непривычным для традиционной поэзии языком, в коем естественно сочетаются высокая латынь и жаргон городских низов. Бродский требует непрерывно вдумываться в его стих, непрерывно трудиться каждому читающему... Тут не до чистой музыкальности, новая поэзия отличается от поэзии пушкинской школы, как Мусоргский – после Глинки или рядом с Чайковским. И Глинтерщик сумела донести это ощущение новой, своеобычной красоты до каждого читателя ее сочинения.  

Так, наверно, читали некогда русские читатели раннего Блока или раннего Маяковского или Цветаеву – пока не привыкли! Пока это не стало естественным...  

Глинтерщик увлекает нас не только через посредство искусной подборки стихов Бродского, выразительно воздействующих на воображение читателя. Она необычайно тонко организовала изложение фактов биографии поэта, подобрала точные и самые важные цитаты из рассказов о поэте многих современников, нашла выразительные цитаты из документов. Перед нами предстает поразительная биография человека, который в мире почти всеобщего предательства собственных личностей под давлением пресса всемогущего государства сумел сохранить цельным свой... как бы выразиться... суверенитет. И тем послужил образцом не только в поэзии, но и как личность, образцом для жизни – и отнюдь не только в тогдашнем тоталитарном обществе. Недаром его поэзию признал весь мир: суверенный человек нужен всем, и Западу тоже.  

Бродского я немного знал и свидетельствую: он был именно таким, каким рождается на наших глазах под пером Глинтерщик. Второй ее персонаж – Генрих Сапгир был мне практически неизвестен. Не только в личном плане, но и в чисто поэтическом. Т. е. мне был знаком в качестве «официальном» - популярного детского поэта! Я ничего не знал о «потайном лице», о его стихах для взрослых читателей. Теперь-то, из книги, я узнал, они расходились в «самиздате» - но уже после того, как я покинул Советский Союз.  

Сапгир продолжил в наше время традицию особой школы 30-х гг., поэзию обериутов. Казалось бы, всю школу вырубили, вытоптали, физически уничтожили... Но традиция тайно жила – и, неожиданно воскресла в «домашнем творчестве» выдающегося москвича 70-90-хх гг.  

Советую всем, кто захочет, чтоб его дети не теряли связь с русской поэзией, вышедшей в XX веке уже на всемирный уровень (поэты XIX века, даже самые великие, все-таки оставались «предметом потребления» лишь в самой России – в отличие от гениальных прозаиков), приобрести эту чудесную хрестоматию: она в наилучшей для современного читателя форме приобщит каждого, в том числе молодого читателя к богатствам красоты и нравственности нашего поколения.

Арье Барац

Так говорил Заратустра

Обычно под дуализмом понимается равноправие начал - например, идеи и материи. Но есть также и религиозный дуализм, приравнивающий свет и тьму, добро и зло как два независимых и несводимых друг к другу источника бытия.  

Список религий, придерживающихся такого взгляда, хорошо известен, и я его уже перечислил - это зороастризм, маркионизм, манихейство, учение катар и альбигойство (богомильство).  

При этом очевидно, что дуализм является альтернативой той монистской религии, которую вне всякой связи с ним открыл Авраам. Вот в каких словах описывает это открытие Авраама Томас Манн в своем романе "Иосиф и его братья": "Из стремления к высшему, Авраам открыл Бога.... (он) свел множественное и устрашающее неведомое к единичному и успокаивающе известному, к определенному владыке, от которого шло все, - добро и зло, и внезапное, ужасное и благодатно привычное, - к владыке, которого следовало держаться в любых обстоятельствах. Авраам собрал разные силы в одну силу и назвал ее Господом - ее одну и раз навсегда".  

Это положение разделяют, пожалуй, все последователи Авраама: иудеи, христиане и мусульмане. Правда, в отличие от иудеев христиане считают, что в сердце человека Богу противостоит Его личный враг сатана, но при этом они все же считают сатану порождением единого Бога. По существу христианская позиция в этом вопросе целиком дублирует иудейскую, просто последней инстанцией личной ответственности за наличие зла в мире признаются не люди, а ангелы.  

Разумеется, для последователя Авраама, для приверженца авраамитической религии выбор между Добром и Злом также лежит в основе религии, но это выбор между служением Богу и отказом от этого служения. Между тем как выбрать Добро и Зло для последователя Заратустры значило выбрать между служениями двум разным Богам, между стоящим во главе сил света Агура-Маздой и стоящим во главе сил тьмы Ангра-Майнью.  

На первый взгляд ньюэйджеры являются последовательными монистами. Ведь они признают полное тождество всех существующих религий и возводят бытие к единому началу. Но это впечатление обманчиво. В тех случаях, когда New Age сталкивается с "упрямством" аврааматических религий, с его стороны неизбежно возникает весьма резкая и именно дуалистическая реакция. В этой ситуации ньюэйджеры начинают усматривать в Боге Израиля темного демона, своеобразного Ангра-Майнью. Среди ньюэйджеров не просто распространена вера во "всемирный еврейский заговор", но христианство признается агентом еврейского влияния (и соответственно разрабатываются те или иные альтернативные представления об "арийском" Христе). Что же касается современного сатанизма, то он настолько глубоко и фатально увязан с христианской теологией, что дуалистическое противопоставление своего "патрона" христианскому Богу является для сатанистов основополагающим.  

Итак, дуализм возникает как реакция языческого монизма на монизм библейский, и уже на его основе, на основе дуализма, появляются собственно некрофильские идеологии, полностью дегуманизирующие идейного противника.  

Эрих Фромм не говорит о каком-либо общем мировоззрении, характерном для некрофилии, однако если все же такое мировоззрение попытаться выявить, то им должен явиться последовательный дуализм, который представляет собой не просто свойственную любому сектанству монополизацию истины, а убежденность в том, что источник мирового зла следует искать в какой-либо форме инакомыслия. Это предел стремления совокупиться со смертью, предел стремления "расчленять живые структуры", ибо это метафизический аналог такого расчленения.  

Отношение зороастризма, т.е. религии, существовавшей в Персии до арабского нашествия, к еврейскому народу неоднозначно и до конца не выяснено. Между тем все прочие дуалисты относили к источнику абсолютного зла именно еврейство и его Бога - Бога Авраама, Исаака, Иакова.  

Согласно учению Маркиона (начало II века), названного учеником апостола Иоанна Поликарпом Смирнским "первенцем Сатаны", в мире существовало два бога - бог света и бог тьмы, первый родил Иисуса Христа, второму служат убившие Христа евреи. Этот взгляд прослеживается также в учении манихеев, а затем в учении средневековых сектантов: катаров и богомилов.  

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки