«ОТЧИЗНА И ВОЛЯ— ОСТАНЬСЯ, МОЕ БОЖЕСТВО!»

(ТЕМА РОДИНЫ В СОВРЕМЕННОЙ ПОЭЗИИ)

«Едины парус и душа, "Душа и родина едины»,— поется в популярном киносериале о гардемаринах, юных героях-патриотах XVIII века. Слова песни находят в их поступках яркое, захватывающее и зрелищное выражение, как и подобает в хорошем фильме.

Однако о живых связях родины и души можно сказать по-другому: тихо и бережно, вполголоса, «про себя» — так как это делал поэт Николай Рубцов. Тех, кто обращается к его на редкость простым и прозрачным строкам, охватывает щемящее чувство, трудно передаваемое словами:.

В горнице моей светло.

Это от ночной звезды.

Матушка возьмет ведро,.

Молча принесет воды-.

Первые стихи Рубцова появились в печати в конце 1960-х годов, когда поэты не страдали от невнимания публики. Студенческие аудитории, залы Дворцов культуры, эстрадные сцены, даже поля стадионов — везде звучали вдохновенные поэтические голоса, дерзкие пророчества, стремящиеся во что бы то ни стало сказать о «времени и о себе» что-то новое, небывалое, поражающее воображение слушателей.

К поэтам-«эстрадникам» Рубцов никогда не принадлежал. Его поэзия требовала уединения, раздумья, внутренней сосредоточенности. Не случайно его поэзию относят к так называемой «тихой» лирике. Однако это не значит, что, сторонясь шумных аудиторий, ведя бесконечный внутренний разговор, Николай Рубцов писал о себе и для себя. Тема родины — не только центральная в его творчестве, но и единственная, вобравшая в себя раздумья поэта о жизни, любви, природе.

Древнегреческие философы считали, что в основе нашего познания мира лежит воспоминание того, что мы как будто знали раньше. У Рубцова именно так. Поэт осознает себя потомком поколений, населявших когда-то бескрайние просторы Руси. «Чувство древности земли», память—для него главное. Это память о местах, где родился и вырос, о нелегких, но светлых впечатлениях детства, о мятежных порывах юности — словом, та нить, которая связывает настоящее с прошлым и будущим.

Я буду скакать по холмам задремавшей Отчизны, Неведомый сын удивительных вольных племен!.

 Как прежде скакали на голос удачи капризной, .

Я буду скакать по следам миловавших времен..

Так начинается одно из самых замечательных стихотворений Н. Рубцова.

Силой поэтического воображения создается обобщенно-символический образ родной земли как народной вольницы. В едином порыве голос автора, нашего современника, сливается с многоголосьем прошлых веков, и поневоле вспоминается поэтический цикл Александра Блока «На поле Куликовом».

В стихотворении «Видение па холме» эта связь становится еще более наглядной. Внутренним зрением Рубцов прозревает «картины грозного раздора», «тупой башмак скуластого Батыя». Но не только видения древности «в крови и в жемчугах» оживают под его пером. Реальными становятся и враги будущего, «татары и монголы» «иных времен»:.

Они несут на флагах черный крест, .

Они крестами небо закрестили..

Как заклинание звучит обращение поэта: «Россия, Русь! Храни себя, храни!» В этом заклинании, как в многочисленных признаниях в любви к русской старине, лесам, погостам, небесам, «горящим от зноя», шепоту ив «у омутной воды», причем,— «любви навек, до вечного покоя» нет ни декларативности, ни позы.

С каждой избою и тучею,.

С громом, готовым упасть,.

Чувствую самую жгучую,.

Самую смертную связь,— утверждал поэт. Мысль и чувство сливаются в его поэзии воедино, переходя друг в друга. Отсюда—ощущение естественности и простоты поэтических образов при их интеллектуальной наполненности. Не случайно любимым поэтом Рубцова был Федор Тютчев, глубокий мыслитель и тончайший лирик одновременно.

В стихах Рубцова упоение жизнью, любование красотой и гармонией природы («О, сельские виды!»), как правило, соседствуют с грустным раздумьем о судьбе своей и других «Жизнь была бы неполноценна не только без тайны, но и без грусти»,— считал поэт. И грусть действительно окрашивает чистое поэтическое слово, придает ему большую степень обобщенности.

Тихая моя родина! .

Ивы. река, соловьи. .

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки