Терцины

Категория реферата: Сочинения по литературе и русскому языку
Теги реферата: отчет о прохождении практики, дипломная работа аудит
Добавил(а) на сайт: Vitvinskij.

С одной стороны, старофранцузский двенадцатисложник, прообраз александрийского стиха (следовательно, 6-стопного ямба), служил аналогом итальянского одиннадцатисложника. С другой стороны, 5-стопный ямб с женскими клаузулами уравнивался по числу слогов с оригинальной итальянской формой. В итоге русскими поэтами был выбран 5-стопный размер. Русские терцины походили на итальянские, но имели особенную черту: одиннадцатисложник писался с женскими окончаниями, а русских стихотворцев установленное М.В.Ломоносовым правило альтернанса (чередования окончаний) обязывало перемежать строки с женскими и мужскими клаузулами. От этого правила большинство поэтов не отступили и в терцинах.

Дважды обращался к форме терцин А.С.Пушкин, хорошо знавший оригинальный текст итальянского источника: в незавершенном стихотворении “В начале жизни школу помню я…” (5-стопный ямб) и в двухчастном стихотворении “И дале мы пошли – и страх обнял меня…” (6-стопный ямб). Последнее стихотворение по смыслу предельно приближено к дантовскому “Аду”, являет собой вольные фантазии на темы этой части “Божественной комедии”. Поэт представляет себя на месте Данте, путешествующего по кругам ада вместе с Вергилием, и потому стремится приблизиться к интонации великого предшественника:

И дале мы пошли – и страх обнял меня.

Бесенок, под себя поджав свое копыто,

Крутил ростовщика у адского огня.

Горячий капал жир в копченое корыто,

И лопал на огне печеный ростовщик.

А я: “Поведай мне: в сей казни что сокрыто?”

Виргилий мне: “Мой сын, сей казни смысл велик:

Одно стяжание имев всегда в предмете,

Жир должников своих сосал сей злой старик…”

В русской поэзии XIX в. форма терцин ассоциировалась с творчеством Данте, вообще с Италией, даже в тех случаях, когда новый поэтический сюжет не имел связи с “Божественной комедией”. Сатирик Н.Л.Ломан, регулярно высмеивавший в пародиях элегии К.К.Случевского, в одной из них, “Давно любовь в обоих нас остыла…”, применил терцины, так как заметил в пародируемом произведении сюжетный мотив (весть о смерти возлюбленной), напоминающий о сонетах Данте на смерть Беатриче. Обратился к терцинам и А.К.Толстой, создавая поэму “Дракон” и мистифицируя читателей определением ее жанра: “Рассказ XII века. (С итальянского)”. Форма не была случайной: Толстой имитировал особенности речевого стиля Данте. Даже в терцинах А.А.Фета “Встает мой день, как труженик убогой…”, на первый взгляд, далеких от текста “Божественной комедии”, описывающих характерную для лирики поэта ситуацию ночного свидания, воплощены мотивы 26-й песни “Рая”: герою является возлюбленная, от которой исходит волшебный свет.

На рубеже XIX-XX веков неоднократно использовали терцины представители старшего поколения в русском символизме, проявившие живой интерес к классическим формам европейской поэзии. Так, к терцинам прибегали Д.С.Мережковский (“Микеланджело”, “Франческа Римини”, “Уголино”), З.Н.Гиппиус (“Терцины”), В.Я.Брюсов (“Данте”, “Аганатис”, “Голос города”) и др. Популяризация старшими символистами терцин успехом не увенчалась. В начале ХХ в. терцины появляются все реже, а затем, по-видимому, уходят из больших жанров русской поэзии. Одним из последних использовал форму терцин поэт-футурист Вел. Хлебников в поэме “Змей поезда”.

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки