Система Убеждающей Речи Как Гомеостаз: Ораторика, Гомилетика, Дидактика, Символика
Категория реферата: Рефераты по философии
Теги реферата: информационные рефераты, изложение по русскому 9 класс
Добавил(а) на сайт: Коршунов.
Предыдущая страница реферата | 1 2 3 4 5 | Следующая страница реферата
С бунтом против монолога принято связывать и появление одного из самых мощных концептов современной лингвистики — диалогизма, позволившего в риторическом мимезисе усмотреть полифонию. И все же в диалогизм должно включаться, по-видимому, и представление о способности (причем реализованной) вести диалог. Комплиментарно высказываясь о диалогизме, присущем нашей культуре, мы правы в том смысле, что русский дискурс не одобряет речевой агрессии, но это связано не только с повышенной деликатностью и саморепрессией его участников, что, бесспорно, имеет место, но и с тем, что наша ораторика и сегодня обращена преимущественно к своим. Со своими не говорят жестко, а с чужими не говорят вовсе, говорят лишь со своими о чужих. Говоря же о чужих, их превращают в персонажей проповеди. Бахтинский "другой" оказывается не партнером в диалоге, а лубочным героем в раешнике, разыгранном автором текста. Отсюда исключительная любовь русской ораторики к мимезису и карикатуре, заменяющим разбор доводов противника, а при утрате общей символики — к остраннению и к так называемому "стебу".
Эффект остраннения по самой своей сути эффект проповеднический. Он имеет ту же природу, что и рефрейминг. Автоматизм восприятия снимается, дабы паства (слушатели, читатели, пациенты) увидела действительность под новым углом зрения. Этим эффектом охотно пользовались писатели-проповедники, например, Лев Толстой, давший остраненное восприятие города, войны, театрального искусства, светской жизни, отправления церковных обрядов, врачевания больных и многого другого. Всякий раз в основе приема остраннения лежит "наивное" воспроизведение внешних форм жизни, игнорирующее скрытые смыслы, особенно смыслы символические. На уровне языка это проявляется в замене терминов бытовыми перифразисами. Суть такого остраннения если не в отрицании символики, то в отрицании принятых ее трактовок, в разрушении традиционных смыслов, устойчивой связи означающего с означаемым. Это, действительно, своеобразный рефрейминг — антиузусное действо, нацеленное на общественную терапию.
От рефрейминга принципиально отличается феномен нравственно амбивалентной иронии — "стеба". Это уже не спор проповедников между собой, а глобальное отрицание гомилетики, являющееся неизбежной реакцией на избыток гомилетических речей и падение авторитета символики. Производящий рефрейминг берет на себя ответственность, во-первых, за правильное понимание самого фрейма воспринимающей стороной (врач-психотерапевт должен знать психологию больного, писатель-реалист — описываемую действительность), во-вторых, за этическую безупречность позиции, выраженной в рефрейминге. Прибегающий к "стебу" не только не обязан иметь своей точки зрения, но в общем-то не обязан и понимать, о чем идет речь. Именно поэтому к "стебу" так охотно обращается подростковая субкультура. Если сатирик высмеивает тот мир, который прекрасно знает, и знание это обязан демонстрировать в подтверждение права на свою позицию, то подросток смеется над миром, которого, в силу своих возрастных особенностей, не знает и знать не может. Это особый смех ("прикол"), имеющий мало общего и с сатирическим смехом, и с "народной смеховой культурой", рожденной в поле напряжения между христианской и языческой символикой.
Драма российского общественного дискурса разыгрывается под знаком резкого дефицита символики, былой любви к проповеди и мощной отрицательной реакции на ту же проповедь, причем крайней формой этой реакции является абсолютно деструктивный "стеб". При этом отдельные виды убеждающих речей теряют свою естественную связь друг с другом. Особенно незавидная роль отводится дидактике. Не только диалектико-материалистическая научная символика, но во многом и позитивистская аксиоматика и аксиоматика, основанная на историзме, значительно расшатаны. Современная информологическая аксиоматика лишь заполняет некоторые лакуны. Не прояснена и связь дидактики с религиозной символикой. Нет ни внятной концепции образования, ни внятной концепции науки. Парадидактика (история от Фоменко, уфология и проч.) пышным цветом расцветает в мире ораторики, внося свою долю в энтропию вселенной. Гиперо-гипонимическая основа дидактики к тому же испытывает давление и со стороны прагматики (логика предмета может не совпадать с логикой практической пользы), и со стороны научного плюрализма (научные метафоры и аксиоматики находятся в состоянии свободной конкуренции). Возрастающий спрос на словари и справочную информацию и падение спроса на всевозможные интерпретации — вот реакция на расшатывание родо-видовой основы дидактической речи. Словарь и справочник стали последним прибежищем дидактики. Однако и это прибежище нельзя назвать спокойным, особенно в связи с тенденцией к сближению энциклопедических и лингвистических словарей.
В ораторике СМИ преобладает обращение к сочувствующим. При этом журналисты обычно не прочь воспользоваться наработанным путем "стеба" даже тогда, когда говорят о том, что для них самих и сочувствующей им аудитории должно быть свято. Особым прибежищем такого стиля становится газетный заголовок, строящийся по схеме деформации идиомы и превращающийся в популярный в брежневскую эпоху жанр юмористики — "фразу". Таким же безадресным комизмом пользуется и коммерческая реклама. Реклама, и коммерческая, и политическая, — жанр ораторский по определению. Она не может ограничиться обращением только к единомышленникам. Оба жанра — и заголовок, и реклама — бурно развиваются. При этом коммерческая реклама идет по линии копирования западных образцов и часто переходит ту грань речевой агрессии, которая санкционирована русской культурой. Политическая реклама также испытывает трудности в риторической легитимизации своих действий, будучи не в состоянии отделаться от закрепившейся за ней небезосновательной репутации "грязной технологии", иными словами, грубого манипулирования. Испытывая дефицит в символике, авторы предвыборных листовок без разбора используют как советские, так и антисоветские штампы, причудливо смешивая их в пределах одного текста, что особенно ярко проявляется в чрезвычайно любопытном жанре политической биографии кандидата на тот или иной пост.
Гомилетические жанры, за исключением самой церковной проповеди, выглядят в нашем общественном дискурсе весьма бледно из-за отсутствия символических тылов и общественной оскомины на гомилетическую речь. Ряды признанных авторитетов тают, ряды нигилистов, напротив, ширятся. Нет, например, общепризнанных мастеров эссе. Даже художественная гомилетика — лирика — превращается в весьма малопопулярный вид словесности.
В области политической символики положение еще сложнее. Во-первых, у нас в ее целостном виде (а другого у символики быть не может) осталась советская символика, но значительно растратившая свой былой авторитет. Она никак не связана с дидактикой, однако продолжает питать, правда, не вполне последовательно, вялую коммунистическую гомилетику и наталкивается на насмешку в ораторике. Во-вторых, функционирует символика либерально-западная, которая на русской почве является не столько символикой, сколько метафорикой, так как в ней ослаблен гомогенный элемент. В-третьих, предпринимается попытка восстановить русскую символику, чему препятствуют как субъективные факторы, связанные с общим падением гуманитарной культуры и примитивными представлениями о собственном прошлом и настоящем, так и факторы объективные, сопряженные с древней диглоссией и разрывом между святоотеческой и классической русской литературой.
Риторика как лингвосоциология
Социолингвистика, изучая связь языка и общества как фактически гетерогенных образований, обращается к методам и концептам социологии. Но понимание языка, исходящее из представлений об автоморфизме языка и общества (в наших терминах языка как символа социума), позволяет говорить о новой научной дисциплине — лингвосоциологии, использующей методы и концепты лингвистики для изучения общества и, в первую очередь, языка как средства, поддерживающего общественный гомеостаз. Можно утверждать, что лингвосоциологический подход востребован сегодня как никогда. Ядром этого подхода должна стать риторика, понимаемая как наука об убеждающей речи и системе убеждающих речей, функционирующей в общественном организме.
Список литературы
1 Й. Вахек отмечает, что "…изменение языковой системы происходит внутри самой языковой системы и вызывается вновь стремлением к восстановлению равновесия в системе" [11, с. 526]. Слово "равновесие" прямо отсылает нас к теории адаптивных систем.
2 Такой подход можно найти в работах Ю.В. Рождественского. См., например, [3, с. 11-15].
3 Несмотря на раннее появление терминов "метафора" и "метонимия", последовательные определения метонимии и синекдохи как тропов, основанных на смежности, появились лишь спустя века, что вполне соответствует якобсоновскому положению о том, что метонимия поддается рефлексии хуже, чем метафора. В древности вопрос о тропах смежности был запутан, о чем свидетельствует такой терминологический монстр, как металепсис. Ясное указание на то, что в основе этих тропов лежит смежность (родство, одноприродность понятий), мы находим впервые в малоизвестном трактате Кокондриоса [4] и в трактате, атрибутированном скорее всего ошибочно Григорию Коринфскому, определившему метонимию как "относящееся к одному в собственном смысле слова, другое же обозначающее по близкой связи вещей" [5].
4 Подробнее о механизме метафоры как логического предиката, поясняющего суть логического субъекта и потому обладающего более плоским значением, см. публикацию [6].
5 О природе символа и его религиозном толковании в Византии см. [7, 8].
6 Речь идет о выделении трех видов красноречия — судебного, совещательного и торжественного — в "Риторике" Аристотеля, где в основу такого выделения положена классификация слушающих.
7 Термин "дворцовая революция" позаимствован из работы [10]. Расширительное толкование метонимии (ведь каждое слово связано со своим значением отношением смежности) можно встретить уже в работах А.А. Потебни. Толкование метафоры как двойной метонимии или синекдохи можно обнаружить во французских работах по риторике второй половины XX века у Ц. Тодорова и в знаменитой "Общей риторике".
8 Термин "метафоры, которыми мы живем" позаимствован из работы Лакоффа и Джонсона, на которую часто ссылаются в связи с проблемами манипулирования [11].
9 Об эволюции трех взглядов на мир в связи с триадой "вещество – энергия – информация" см. [13].
10 Мысль о том, что фигура (троп) "описывает сама себя", то есть вызывает языковую рефлексию, встречается уже у Дюмарсе [12]. Однако в связи с введенным Р. Карнапом понятием автонимической речи мысль о двойной референции фигур (описывать мир и демонстрировать себя) получает более глубокое измерение. Наиболее нарочитые языковые конструкции — тропы, фигуры, парадоксы, тавтологии, каламбуры — приобретают способность к двойной референции.
11 Эти данные заимствованы из трудов академика П.В. Симонова, автора информационной модели эмоций [14].
12 Квинтилиан указывает на различие между двумя задачами: убеждать (persuadere) и услаждать (delectare). Правда, и то, и другое он считает желательным для оратора: "...мы же, ораторы [в противоположность поэтам], сражаемся на поле битвы... и должны бороться за победу. Но я хочу, чтобы оружие оратора не было ржавым, чтобы оно сверкало, как сталь, ослепляя глаза и умы противника своим сверканием, и не уподоблялось оружию, сделанному из серебра или золота, оружию, опасному для того, кто его носит, а не для врага". Однако метафора золотого оружия ставит явный водораздел между поэтом и ритором.
13 В названной выше статье Р.О. Якобсона с метафорой соотносится поэтическая, а с метонимией — прозаическая речь [2, с. 130]. Для поэзии линия метафоры естественна, метонимия приходит в поэзию позже, с метонимией связана прозаическая речь, где картина зеркально противоположна. Но с метафорой связана не просто поэтическая, а именно лирическая речь, так как внутреннее переживание находит выход в уподоблениях (начиная с древнейшего психологического параллелизма), а эпическое описание связано с отбором фактов. Ср., например, роль этикетных формул в древнерусских воинских повестях.
14 В первом веке до н. э. Трифон в самом начале трактата о тропах разделяет два вида речи (): "кириология" и "троп" [15]. Термин "автология" в противоположность "металогии" можно найти в современных словарях (например, [16].
15 В "Физиологе" преобладают аллегории, но встречаются и символы, это статьи о фениксе, о горгоне. В некоторых статьях можно говорить о движении от аллегоричности к символичности, как, например, в статье о горлице.
***
Вахек Й. К проблеме письменного языка // Пражский лингвистический кружок. М.: Прогресс, 1967.
Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: оформление курсовой работы, налоги в россии.
Предыдущая страница реферата | 1 2 3 4 5 | Следующая страница реферата