Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8 | Следующая страница реферата

Помимо купцов и ремесленников в византийских городах существовал еще слой мелких земельных собственников. То были люди обеспеченные, но недостаточно состоятельные, чтобы попасть в ряды знати. Их крошечные поместьица обрабатывали один или два наемника, а хозяин появлялся в деревне обычно лишь в пору уборки урожая. Все остальное время он жил в городе, в приятном ничегонеделании, и это сближало таких горожан-землевладельцев — если не по материальному статусу, то по их общественной психологии — с многочисленным в Византии городским плебсом.

Городской плебс (особенно многолюдный в Константинополе) включал в себя и наемных работников, и бедноту, живущую случайным заработком, и просто деклассированные элементы: нищих, проституток, юродивых. Эти люди подчас не имели постоянного жилища, ютились в портиках константинопольских улиц или поблизости от церквей, то радуясь теплоте южных ночей, то дрожа от пронизывающего ветра и мечтая погреться в мастерской стеклодела или у кузнечного горна. Ели тут же на улице: рыбу, которую торговец жарил на открытом очаге, вареные овощи, хлеб. Когда заводились деньги, ели вдосталь, напивались в крохотных и гряаных кабачках; когда не было работы, голодали.

Константинопольский плебс жил в очень большой степени на подачки — государства, церкви или вельмож. Императоры по случаю праздника приказывали разбрасывать медные деньги на базарных площадях, выдавать даровое угощение и выпивку. Патриархи распределяли свинцовые тессеры — жетоны, за которыми приходилось стоять часами в очередях; потом тессеры обменивались на милостыню. В Константинополе легче было отыскать работу, легче прожить подаянием, да и всякого рода ворам и мелким жуликам было привольнее в атмосфере большого и шумного города. В столице императорский двор и патриаршая церковь предоставляли городской бедноте бесплатные зрелища: торжественные богослужения в храме св. Софии — и рядом, в двух шагах от св. Софии, на Ипподроме, потешные представления фокусников, дрессированных медведей, акробатов.

Константинополь привлекал не только ученых и — карьеристов, но и бедняков. Византийское правительство старалось ограничить наплыв в город «случайных» людей, имеющих определенных занятий. Время от времени город чистили, высылали из него бродяг.

Столь же неустойчивым, как материальное положение личного плебса, оказывалось и его настроение. Коннтинопольская беднота, подвижная, крикливая, ценившая острое слово, была общественной группировкой, легче всего возбуждаемой к мятежу: дороговизна хлеба, внезапно вспыхнувшее сочувствие к какому-нибудь опальному вельможе, заманчивые обещания претендента на импеторский престол — все это могло послужить поводом для бунта. И так же внезапно, как вспыхивало, возмущение плебса стихало, и он прощал своим недавним врагам и забывал недавних любимцев. Никита Хониат удивляется, каким мужественным и бесстрашным мог выказать себя столичный плебс в этих стычках и как в другой раз он мог трусливо бежать при одном только виде обнаженных мечей.

Андроник I Комнин пришел к власти в 1183 г. при самой активной поддержке константинопольского плебса, Андроник выставлял себя народным царем и обещал установить справедливость и изобилие в самое ближайшее ремя. Он расправлялся с неугодными аристократами: казни, ослепления, ссылки следовали одна за другой. плебс боялся Андроника и боготворил его. Но изобилие не наступало. Внешнеполитические неудачи сопутствовали новому царствованию: норманны вторглись в Грецию и захватили Солунь. В 1185 г. против Андроника вспыхнуло восстание, возглавленное знатью, и константинопольский плебс отвернулся от того, перед кем еще недавно преклонялся: Андроника возили по столичным улицам на паршивом верблюде, забрасывали камнями, били, осыпали насмешками. С помощью константинопольского плебса можно было овладеть престолом, но он оставался ненадежной опорой власти.

Самой многочисленной группой в Византии было крестьянство. Жители столицы относились к крестьянам пренебрежительно, именовали деревенщиной. «Мужик» был для константинопольца синонимом невежества и тупости, деревня — средоточием бескультурья и суеверий. Но именно мужик создавал основные богатства империи, вез хлеб и гнал скот на городские рынки, строил корабли и крепости и оборонял границы страны. Крестьянский труд был, пожалуй, наиболее устойчивым элементом в нестабильном византийском мире, но и эта устойчивость оказывалась довольно относительной.

В средние века земледелие и скотоводство гораздо больше зависели от природных условий, нежели нынче. Крестьянству приходилось жить в постоянном ожидании бед: засуха или разлив рек, заболачивание почвы или наступление солончаков, холодная зима, майские пронзительные ветры или внезапное появление саранчи — все это грозило голодовкой. Наступление врагов или набег морских пиратов угрожали крестьянину гораздо больше, чем обитателю города или монастыря, укрепленных стенами. Произвол чиновников был в деревнях особенно безжалостным. В начале XII в. Николай Музалон возмущался тем, что на Кипре податные сборщики травят крестьян собаками, чтобы взыскать налоги, а по словам Феофилакта Эфеста, при известии о приезде чиновника целые села снимались с места и искали спасения в горах.

Византия жила в основном за счет крестьянина, и проблема господства и подчинения заключалась здесь (как и повсеместно в средние века) прежде всего в организации присвоения крестьянского прибавочного продукта. Это присвоение осуществлялось по преимуществу двумя методами: сеньориальным (вотчинным) и централизованным (государственным).

Античные формы крупной земельной собственности основанной на эксплуатации рабов ц колонов, по-видимому, не пережили — если не говорить об отдельных исключениях — VII столетие. В VIII — IX вв. господствующей фигурой византийской деревни становится свободный крестьянин. Новый рост крупного землевладения, особенно заметный в X в., совпадает с аристократизацией византийского общества: оба явления были двумя сторонами одного и того же социально-экономического пронес са. К сожалению, мы не располагаем цифрами, которые могли бы наглядно показать наступление крупной собственности, — впрочем, качественный результат этого наступления в какой-то мере зафиксирован в сохранившихся фрагментах Фиванского податного кадастра конца XI в/, в этом кадастре учтены почти исключительно владения чиновной знати и высшего духовенства, и только об одном собственнике сказано, что он «бедняк».

Византийское поместье называлось описательно — «проастий», что значит предместье, или «икос» дом. Как всякое средневековое поместье, проастий или икос состоял из господских (домениальных) и надельных (крестьянских) земель. Своеобразной особенностью византийского поместья были значительные масштабы домениальной земли: так, в поместье Варне на западе Малой Азии (XI в.), господская земля составляла 4/5 всего владения.

Частновладельческие крестьяне, как уже говорилось, именовались париками, что буквально означает присельники. В теории они рассматривались как арендаторы своих наделов, в действительности же передавали участки по наследству и могли (видимо, с санкции господина) продать их, обменять или дать в приданое.

Своему господину парики обязаны были рентой, которая в Византии, как и повсеместно, выступала в трех видах: отработочной, натуральной и денежной. Соотношение этих видов ренты недостаточно ясно: можно только сказать, что барщина (так называемые ангарии) была сравнительно невелика и редко превышала 7—12 дней в году. Поскольку домениальные земли в византийском поместье занимали очень большое место, это создавало серьезную проблему: византийское поместье, по видимому, было не в состоянии обеспечить свои потребности в рабочей силе сеньориальными методами эксплуатации сельского населения, и на домене приходилось применять труд наемников и рабов (или близких к ним по статусу холопов).

Натуральная рента состояла по преимуществу из сельскохозяйственных продуктов: хлеба, кур, вина и т. п. Денежная рента, именовавшаяся подворным, зависела, как и на Западе, не только от размеров и качества крестьянского надела, но и от традиционных взаимоотношений между сеньором и крестьянином; при этом норма обложения беднейших хозяйств оказывалась более высокой, нежели норма обложения хозяйств зажиточных. С течением времени наряду с подворным все шире распространяются дополнительные денежные поборы: за упряжку быков, за выпас скота, за пользование горными пастбищами, за свиней, за пчел, за рыбную ловлю и т. п.

Все эти формы эксплуатации характерны и для западноевропейской средневековой сеньориальной эксплуатации — с той только разницей, что византийская вотчина предстает перед нами, так сказать, незавершенной, вынужденной удовлетворять свои потребности при помощи несеньориальных источников, как то: наемный труд или сдача господской земли в аренду.

Другая особенность византийского поместья, еще резче отличающая его от западноевропейского, — это связь его с государственными формами эксплуатации. Подворное было по существу не чем иным, как модифицированным и переданным в частные руки государственным налогом. Действительно, византийское государство очень часто жаловало знати и монастырям определенную квоту государственных поборов: иногда они должны были выдаваться сборщиками податей из собранных ими сумм, иногда объектом пожалования служили крестьянские налоги с определенного округа или деревни. В X — ХII вв. распостраненным было пожалование арифмоса, т. е. передача сеньору известного числа крестьян с их налогами. В других случаях сеньор получал прению, или право на фиксированную сумму государственного налога, уплачиваемого той или иной группой крестьян.

Поскольку византийское поместье рассматривалось в теории как делегированное (переданное государством), государственная власть сохраняла за собой контроль над сеньориальной эксплуатацией. Государственные чиновники время от времени должны были проверять, соответствует ли количество земли и число крестьян под властью сеньора цифрам, установленным в выданных этому сеньору жалованных грамотах, — «лишние» крестьяне и избыточные земли возращались казне.

Значительное число византийских крестьян подвергалось эксплуатации непосредственно государством: недаром в византийской публицистической литературе податной сборщик, а не сеньор, выступает как наиболее ненавистный враг крестьянина. Государственные формы эксплуатации крестьянства приобретают законченный облик на рубеже IX—X вв.: к этому времени принцип круговой поруки распространяется на податную ответственность, и от соседей начинают требовать уплаты налогов за выморочные и опустевшие участки; соответственно государственным крестьянам запрещают покидать свое «тягло» (речь идет именно о прикреплении к тяглу, так как из крестьянских сыновей лишь для одного было обязательным оставаться в деревне — остальные не считались «приписанными к казне» и их свобода передвижения не ограничивалась), и они — в отличие от частновладельческих париков, пользовавшихся свободой перехода, — становятся крепостными; наконец, оформляются четкие градации государственных крестьян.

Высшей категорией государственных крестьян были стратиоты, разделявшиеся в свою очередь на несколько разрядов в зависимости от характера службы и вооружения. Стратиоты X в. — это воины-крестьяне, обязанные являться в поход со своим оружием и конями и получавшие, помимо некоторых податных льгот, также жалованье и довольствие. За стратиотами наследственно закреплялись особые стратиотские наделы, покупать которые разрешалось лишь людям, готовым нести воинскую службу. Далее следовали экскуссаты, т. е. крестьяне, выполнявшие специальные службы (например, экскуссаты ведомства дрома должны были обслуживать государственную почту), государственные парики, платившие денежный налог, просодиарии, вносившие налог натурой.

Каждая из категорий государственных крестьян была обязана особыми повинностями. Иоанн Зонара осуждает императора Никифора Фоку, при котором податные чиновники заставляли крестьян-«бедняков» обслуживать ведомство дрома: тех, кому следовало отбывать эту повинность, записывали морскими стратиотами, морякоя — пешими воинами, пеших — конными, а конных — катафрактами, т. е. тяжеловооруженными. Тем самым, подводит итог Зонара, они увеличивали бремя каждого.

К XII в., по мере упрочения сеньориальных форм эксплуатации крестьянства, это четкое деление государственных крестьян на строго разграниченные разряды исчезает.

Колоссальной роли византийского государства в присвоении прибавочного продукта крестьян соответствовала и специфическая конструкция понятия собственности в Византии. Византийское право сохраняло римский принцип частной собственности на землю и вытекающей из этого свободы распоряжения. Однако на практике византийская частная собственность оказывалась условной и ограниченной: она действительно регламентировалась римскими нормами, покуда речь шла о ее нормальном функционировании в сфере рыночных отношений, о купле-продаже, аренде или правовой защите против посторонних лиц. Однако эти римские нормы и правовая защита теряли свою силу во взаимоотношениях частного лица и государства. Государство сохраняло не только контроль за частновладельческими землями, но и определенные элементы собственности на них: оно могло без суда, чисто административными мерами конфисковать частновладельческие земли или принудить частных собственников к обмену их владений. Можно спорить о том, из какого юридического принципа вытекает это право — из государственного суверенитета или из представления о верховной собственности императора на все земли в Византии, но нетрудно видеть, что существование этого права отличает византийские поземельные отношения от аграрных правопорядков ранне-средневековой Западной Европы.

В соответствии с этим в Византии распространяется отличная от римских понятий конструкция права собственности на землю, разработанная еще в патристике IV—V вв. Согласно патриотической концепции, частная собственность на землю столь же немыслима, как и частная собственность на воздух и солнечный свет. Воздух, свет и земля принадлежат не людям, а богу, люди лишь взяли землю в пользование. Но так как император, согласно византийским представлениям, был наместником бога на земле, легко было сделать подстановку и объявить верховным собственником земли императора — олицетворенное государство. Действительно, в Византии существовала тенденция признать всю землю подвластной казне: собственность рассматривалась как производное от уплаты налогов, и ее источником объявлялось Исключительно императорское пожалование.

В житии византийского монаха Кирилла Филеота сохранен характерный эпизод: Алексей I беседовал как-то с Кириллом, и монах рассказал государю, что унаследовал от предков маленькую церквушку, а затем создал на ее месте монастырь. Тогда Алексей спросил: «Земля, которая принадлежит монастырю, была церковная, или вы ее приобрели?» Кирилл отвечал, что лишь малую часть монастырского имущества составляют прежние церковные наделы, основная же масса приобретена монахами. Слова Кирилла император резюмировал неожиданным образом: «Видимо, ты хочешь сказать, что земля казенная», — и пожаловал ее монастырю, отменив все права казны на неё.

Итак, простое приобретение земли Кириллом (в результате обмена, дарения, покупки) не создавало еще его собственности: собственность могла возникнуть только как особая милость государя в акте пожалования.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: реферат знания, характер реферат.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки