Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата

Половцы быстро разобрались в ситуации. Увидев, что брод защищен слабо, они, как были, бросились в воду: "и тако въбредоша на не (на них. — А. К.) на конех за щиты и копья и в бронях, якоже битися, и покрыша Днепр от множества вои". Русские воспользовались ладьями и также стали переправляться на другой берег.

Этого натиска воины Шварна не выдержали. Убоявшись множества половцев, они бежали к Изяславу Мстиславичу, который находился у города Ивана (очевидно, названного так по имени Ивановского монастыря) — где-то на полпути между Витичевым и Зарубом. В свою очередь, участники рейда — сыновья Юрия и оба Святослава — также поспешили уведомить своего князя о том, что переправа удалась и надо спешить, дабы опередить Изяслава Мстиславича и удержать завоеванный плацдарм на правом берегу Днепра.

Юрий успел вовремя. Вместе с основными силами он "вборзе" подошел к Зарубу и переправился через Днепр. Это был несомненный успех, но успех частный, еще далеко не означающий окончательную победу.

***

Теперь на что-то решаться предстояло Изяславу. Там же, у Ивана, он созвал князей на совет. Изяслав, как обычно, предлагал действовать решительно: немедленно напасть на Юрия и опрокинуть его, вогнать в Днепр. Брата поддержал Ростислав Смоленский. Однако дружина, а также киевляне и особенно "черные клобуки" — торки, берендеи, печенеги, ковуи — убедили князей не спешить. Более всего "черных клобуков" страшила перспектива нападения Юрия на их собственные владения в Поросье. Под угрозой плена и разграбления могли оказаться их семьи и все их имущество. Изяслав согласился с доводами своих союзников. Было решено, что князь с основными силами отступит к Киеву, в то время как "поганые" в сопровождении князя Владимира Мстиславича отправятся к своим "вежам" (становищам) и, забрав жен, детей, скот "и што своего всего", также прибудут к Киеву. "Хочем же за отца вашего за Вячеслава, и за тя, и за брата твоего Ростислава, и за всю братью головы свое сложити, — объявили "черные клобуки" Изяславу Мстиславичу. — Да любо честь вашю налезем, пакы ли хочем с вами ту измерети. А Гюргя не хочем".

Отпустив "черных клобуков", князья заночевали в Треполе (в устье Стугны) и наутро отправились к Киеву. Даже не заходя в город, они расположили свои войска по внешнему кольцу укреплений, вокруг городских стен. Сам Изяслав Мстиславич с "товары", то есть с обозами, встал перед Золотыми воротами, у Язиной переправы через Лыбедь — пригородную киевскую речку, приток Днепра. Как полагают исследователи древнего Киева, здесь на реке Лыбедь против Золотых ворот находилась плотина, по которой проходил мост; это было наиболее уязвимое место киевской обороны. Изяслав Давыдович Черниговский расположился между Золотыми и Жидовскими воротами "города Ярослава", а Ростислав Мстиславич с сыном Романом встали перед самими Жидовскими воротами (эти ворота, позднее получившие название Львовских, были обращены на запад; они получили свое название по прилегающему к ним кварталу городу, издавна населенному иудеями). Наконец, еще один князь, Борис Городенский, занял позиции возле Лядских ворот, обращенных к востоку.

Киевляне со всеми своими силами, "и на конех, и пеши", также поспешили поддержать своих князей, заняв промежутки между позициями княжеских дружин: "и тако сташа около всего города, многое множество". Город был окружен со всех сторон, включая и Подол, прилегающий к реке Почайне, притоку Днепра: позиции киевлян тянулись до Ольговой могилы — урочища на горе Щекавице, к северу от Киева.

К вечеру того же дня, как и обещали, пришли "черные клобуки" с князем Владимиром Мстиславичем. Старшие Мстиславичи, Изяслав и Ростислав, повелели брату Владимиру вместе с берендеями занять позиции у Ольговой могилы. Ковуи же, торки и печенеги расположились южнее: между Золотыми и Лядскими воротами и далее к югу, до киевских предместий — Клова, Угорского и Берестового.

Так Киев оказался окружен несколькими сплошными оборонительными кольцами. Подобного сосредоточения сил история стольного города Руси, кажется, еще не знала. Правда, скопление такого количества людей, лошадей и скота имело и оборотную сторону. Особенно много проблем возникло с "черными клобуками", которые пришли к Киеву со всеми своими "вежами", "и с стады и скоты их, и многое множество". По словам киевского летописца, вреда от них оказалось не меньше, чем от подступивших к Киеву врагов: "и велику пакость створиша оно ратнии (враги. — А. К.), а оно свое: и манастыри оторгоша (здесь: разграбили. — А. К.), и села пожгоша, и огороды вси посекоша".

Никаких наступательных действий Изяслав Мстиславич по-прежнему не предпринимал: "тако не удумаша ити противу им… но припустяче е к собе". По замыслу Изяслава, Юрий с союзниками, натолкнувшись на такую силу, неизбежно должен был отступить от Киева; тогда-то и надлежало нанести по нему сокрушительный удар. "То ти не крилати суть, — образно выражался Изяслав, обращаясь к дружине, — а перелетевше за Днепр, сядуть же, и оже ся уже поворотить от нас, а тогда, како ны Бог дасть с ним".

Сам Юрий Долгорукий в то время находился в Василеве — городке на реке Стугне, в 50 "поприщах" (верстах) от Киева. Он также действовал не спеша, сообразуясь с обстановкой. Это давало возможность князьям начать переговоры о перемирии. Инициатором выступил Изяслав, прибегший к посредничеству своего дяди Вячеслава.

Летопись подробно рассказывает об этих переговорах. "Вячеслав же рече ко Изяславу и к Ростиславу: "Се есмы, братья, уже доспели, а Гюрги мне брат есть, но моложии мене, а яз стар есмь, а хотел бых послати к нему и свое стар[е]ишиньство оправити…"". Мстиславичи поддержали его: "Тако же, отце, и учини, тако право". Отправляя к Юрия своего посла, Вячеслав вспомнил обо всех обидах, которые причинили ему соперничающие князья — и Изяслав, и Юрий. Не случайно свою речь к брату он диктовал послу в присутствии старших Мстиславичей — им также было что послушать. "Аз есмь, брате, тобе много молвил и Изяславу, обеима вама (двойственное число. — А. К.): не пролеита крови хрестьяньскы, не погубита Рускы земле, того вас есмь бороня. И не правил себе, оже мя переобидила, и первое, и другое, и бещестье на мене еста положила. А полкы имею, а силу имею, и Бог ми дал. Но яз Рускыя деля земли и хрестъян деля того всего не помянул…" Но тут же Вячеслав "помянул" о том, как его обманули сначала Изяслав, не только не передавший ему Киев после победы над Игорем (вопреки собственному обещанию), но и отнявший у него Туров и Пинск; а затем и Юрий, лишивший его Пересопницы и Дорогобужа и также не давший ему обещанного Киева. "Се же Изяслав аче и двоича (дважды. — А. К.) ступил (нарушил. — А. К.) слова своего, — продолжал Вячеслав, — се же ныне, добыв Киева, и поклонил ми ся, и честь на мне положил, и в Киеве мя посадил, и отцемь мя назвал, а яз его сыном". И если прежде Юрий не мог заключать мир с Изяславом, так как не хотел поклониться "моложьшему", то теперь он может заключать мир с ним, с Вячеславом: "Яз тебе стареи есмь не малом, но многом… Пакы ли хощеши на мое старишиньство поехати, яко то еси поехал, да Бог за всим (то есть Бог рассудит. — А. К.)".

Юрию приходилось искать контраргументы. Его посол из Василева отправился в Киев с ответным посланием. "Яз ся тобе, брате, кланяю, — писал Юрий Вячеславу. — Тако право есть, ако то и молвиши: ты мне еси яко отець". Однако договариваться Юрий согласен был с одним Вячеславом, но не с Мстиславичами: "Аже ся хощеши со мною рядити, ать поедеть Изяслав Володимирю, а Ростислав Смоленьску, а ве ся сама урядиве".

Гонцы сновали между Василевом и Киевом и в ту, и в другую сторону. На послание Юрия Вячеслав отвечал своим, текст которого, несомненно, был согласован с Изяславом Мстиславичем, а возможно, и продиктован последним. "У тебя сынов 7, — писал Вячеслав брату, — а яз их от тебе не отгоню. А у мене одина (только. — А. К.) два сына: Изяслав и Ростислав…" (3) Именно в ходе этих переговоров Вячеслав и предложил брату новое разделение волостей, при котором за Юрием оставались на юге Переяславль и Курск, но при условии отказа от союза с Ольговичами и половцами: "Я, брате, тобе молвлю: Рускы деля земля и хрестьян деля поеди же у свои Переяславль и в Куреск и с своимы сыны… и Олговичи пусти домови, а сами ся урядим, а крови хрестьянъскы не пролеимы". Это было последнее условие, на котором мог быть заключен мир. В присутствии Юрьевых послов Вячеслав оборотился к храмовой иконе на церкви Благовещения над киевскими Золотыми воротами, призывая саму Пресвятую Богородицу — небесную покровительницу Киева — рассудить их спор с Юрием: "А тои ны Пречистеи Госпожи судити с Сыном своим и Богом нашим в сии век и в будущии".

Но примирение было уже невозможно. Ни требование Юрия — чтобы Изяслав ушел во Владимир-Волынский, ни требование Изяслава — чтобы Юрий довольствовался Переяславлем, не могло быть выполнено. Как только посол Юрия вернулся из Киева с последними предложениями Вячеслава, Юрий объявил о выступлении в поход и уже на следующий день подошел к Киеву.

Войска Юрия и его союзников расположились у Лыбеди. Эта речка, местами пересыхающая, местами, наоборот, образующая искусственные пруды, стала последним естественным рубежом перед Киевом. Натиск Юрьева войска оказался далеко не всеобщим; военные действия развернулись не по всей линии фронта, а лишь на отдельных участках. Летописец — и это стало уже привычным — отмечает особую отвагу князя Андрея Юрьевича: действуя вместе с половцами, он и его юный двоюродный брат Владимир Андреевич "налегоша силою" и переправились через так называемую Сухую Лыбедь — старое пересохшее русло реки. Андрей устремился на врагов, причем опять оторвался от собственного полка, не поддержавшего его порыв: "Андрееви же гнавшю ратные малом не до полков их", так что едва не оказался во вражеском окружении. Один из половцев ухватил его коня и вернул князя назад; "и лая дружине своеи, зане бяхуть его остали вси половци".

Битва продолжалась до вечера. Еще на некоторых участках Юрьевы войска смогли переправиться через Лыбедь — в частности, на Оболони и напротив Лядских ворот, "на песках" (где, как мы поним, стоял князь Борис Городенский). Однако развить успех Юрию не удалось. По большей части его воины ограничивались тем, что перестреливались с противником через Лыбедь, то есть действовали крайне пассивно. Как полководец, Юрий, несомненно, уступал своему племяннику. Битва у Киева подтвердила это в очередной раз.

Изяслав без видимых усилий сумел перестроить свои войска и отразить натиск. Он повелел, не "руша" полков, выделить из каждого по несколько воинов и "нарядити" из них особую дружину. А затем одновременно всеми силами — в том числе и новообразованной ударной дружиной — обрушиться на переправившиеся через Лыбедь вражеские полки: "одиною всим потъкнути на нь". В этом наступлении самое активное участие приняли "черные клобуки".

Полки Юрия удара не выдержали. Повсеместно они были загнаны в Лыбедь. На отдельных участках переправляться приходилось без всякого брода, вплавь, а это делало отступающих особенно уязвимыми для вражеских стрел и копий. "И тако избиша е (их. — А. К.), а другыи изоимаша е, инии же с конь сбегоша, и многы избиша". Среди погибших летописец называет половецкого "князя" Севенча Боняковича, похвалявшегося накануне похода ударить саблей в Золотые ворота.

Более Юрий попыток переправиться через Лыбедь не предпринимал: "Оттоле же ни один человек не перееха боле того на сю сторону", — свидетельствует летописец. "Гюрги, оборотя полкы своя, поиде прочь". Битва за Киев по существу завершилась.

***

Отступление Юрия объяснялось не только его страхом перед превосходящими силами Изяслава Мстиславича. Как всегда, Юрий надеялся на своего свата и союзника Владимирка Галицкого. Очевидно, еще прежде он просил его о помощи, а теперь получил известие о выступлении князя из Галича. Так что Юрий не просто уходил из-под удара противной рати, но стремился выждать время, чтобы соединиться со своим могущественным союзником и продолжить войну.

Сразу же после неудачной битвы на Лыбеди Юрий отправил к Владимирку своего племянника Владимира Андреевича. Тот должен был сообщить галицкому князю самые последние новости и, главное, поторопить его. Сам Юрий направился к Белгороду — важнейшей крепости к западу от Киева.

Изяслав Мстиславич сделал все, чтобы помешать новому маневру суздальского князя. Правда, он не стал преследовать Юрия, что называется, по горчим следам, но отложил наступление на день. Летописец объясняет это просьбой Вячеслава. "Се есть начало Божии помочи, — будто бы заявил тот племянникам, отговаривая их от немедленного наступления. — …Оже Бог дасть… а заутра… поидемы же по них". Торопить события значило бы спугнуть удачу. "Не бывает двух радостей в один день", — говорили в таких случаях полководцы древней Руси. Но один день — одна радость, другой — другая.

Дальнейший ход войны прослеживается летописцем буквально по дням, так что рассказ его, по замечанию одного из исследователей, "местами приобретает характер дневника". Все произошло очень быстро, в течение приблизительно десяти-двенадцати дней мая или начала июня 1151 года.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: учреждения реферат, рефераты,.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки