Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8  9 | Следующая страница реферата

Ряд серьезных исследовательских усилий был направлен в последнее десятилетие и на изучение песенно-поэтического творчества А.Галича.

В появившихся в начале 1990-х гг. монографиях С.Б.Рассадина и Л.Г.Фризмана [76] пока еще в достаточно общем виде осмыслялись ключевые особенности творческой индивидуальности поэта – как "скрупулезного, дотошного бытописателя нашей действительности" [77] , вскрывшего "абсурдность… привычного быта" и одновременно глубинную для существующего в условиях тоталитаризма национального сознания "тоску по неискривленности" [78] . Достаточно основательно рассматривались в этих работах военная, лагерная темы галичевской поэзии, а также сквозная в его стихах-песнях рефлексия о поэтах и поэзии ("Гусарская песня", "Цыганский романс", "Салонный романс", "Возвращение на Итаку", "Снова август" и др.). Л.Г.Фризман уделил значительное внимание художественному своеобразию сатиры Галича, проследив ее эволюцию, начиная с самых ранних произведений; влияние традиций М.Зощенко; речевые средства сатирического изображения; особенности персонажного мира. В обобщающем ракурсе представлено творчество Галича и в научно-популярном очерке Вл.И.Новикова, где воссоздается парадоксальная логика пути поэта – "самого старшего по возрасту классика" [79] авторской песни – от работы в Оперно-драматической студии К.С.Станиславского до позднейшего эмигрантского изгнания. Здесь также предпринята попытка соотнести основные проблемно-тематические уровни поэзии Галича с контекстом творчества Высоцкого и Окуджавы, постановочными являются и суждения исследователя о своеобразном "академическом стиле", впервые привнесенном Галичем в бардовскую поэзию: "Он внес в практику жанра навыки и приемы историко-филологической работы с сюжетом и словом, строгую выверенность стихового построения, осознанность интонационного жеста… Галич в большей степени, чем Окуджава и Высоцкий, апеллирует к разуму читателя-слушателя, но это не лишает его песен эмоционального напряжения" [80] . В очерке Вл.И.Новикова намечены значимые направления рассмотрения гражданских и исторических мотивов, темы творчества, культурологических аспектов в поэзии этого автора.

Расширение диапазона исследовательских подходов к творчеству Галича отразилось в трех тематических сборниках 1991, 2001 и 2003 гг. [81] . В самом раннем из них особенно выделяется междисциплинарный подход к поэзии Галича, предполагающий комплексное рассмотрение текстов стихов и их музыкального оформления, специфики авторского исполнения. Так, в статьях И.Грековой, В.Фрумкина рассматривается глубокая смысловая значимость характерной для Галича "резкой, необработанной, подчеркнуто антивокальной манеры исполнения" [82] . На примере различных произведений показано, как именно их содержание определяло особенности песенного исполнения, которое "тяготеет то к поэтической декламации, то к свободной (в смысле ритма и высоты) обыденной речи" [83] . В этих же статьях, а также в вошедших в сборник работах Л.Венцова, Е.Эткинда, А.Синявского речь идет о развитом театральном начале как в самих галичевских песнях, так и в их авторском исполнении: отмечается драматургичность структуры многих, ориентированных на персонажное "многоголосье" произведений Галича, выявляются жанровые признаки "песен-спектаклей", "песен-сценариев", "песен-сценок" и песенных поэм как "сложных сценических композиций, сцепленных параллельным развитием сюжетных линий" [84] .

В позднейших сборниках 2001 и 2003 гг. жанровый подход к описанию всего многообразия песенной поэзии Галича вновь обнаружил свою продуктивность: в работах о жанре "страшной баллады" в творчестве Галича и Высоцкого (Л.А.Левина), о поэтике и содержательных разновидностях циклических единств (С.В.Свиридов, В.Я.Малкина, Ю.В.Доманский), о сопряженности театрального начала с жанровой типологией галичевской поэзии (И.А.Соколова), об исканиях поэта в жанре лиро-эпической поэмы (В.А.Зайцев). В вошедших в сборники статьях очевидно усиление исследовательского интереса к контекстуальному рассмотрению творчества Галича, а также к частным проблемам его поэтики и текстологии: в работах А.В.Кулагина о функциях эпиграфов, Л.Г.Фризмана об особенностях строфической организации текстов Галича, А.Е.Крылова о проблемах датировки его стихов-песен и др. Последним из названных исследователей подготовлен в последние годы целый ряд статей, посвященных в основном текстологическим аспектам творчества Галича [85] , а также в 2001 и 2003 гг. выпущено два специальных исследования о Галиче [86] .

В книге А.Е.Крылова "Галич – "соавтор"" впервые в литературоведении рассмотрены особенности работы поэта совместно с иными авторами. Особенно значимы наблюдения над тем, как в "переделывании" Галичем произведений других бардов, отвечавшем его творческой потребности в "редактуре чужого текста", проявились грани его собственной художнической, языковой индивидуальности. Связаны с этим и изучение эпиграфов к произведениям поэта, выявление проницаемых границ между эпиграфом и заголовочным комплексом, а также типов смысловых и художественных связей эпиграфа и основного текста, когда, к примеру, "песня начинала свое существование с одним эпиграфом, а в дальнейшем получала совсем иной…" [87] . В книге же "Не квасом земля полита…" рассмотрение темы спиртного, пьянства – сквозной в произведениях Галича – позволяет с нетривиальной точки зрения взглянуть на характер постижения поэтом национального бытия и сознания.

Итак, немалый исследовательский опыт в изучении творчества каждого из трех крупнейших бардов становится серьезной предпосылкой для широкого осмысления авторской песни не только в собственно "бардовском", но и в общепоэтическом и общелитературном контекстах. Отмечая назревшую необходимость "глубокого постижения авторской песни как ключевой области русской поэзии ХХ века" [88] , А.В.Кулагин при разговоре об исследованиях творчества Б.Окуджавы и А.Галича следующим образом обозначил возможную литературоведческую перспективу: "Исследование творчества двух этих бардов… набирает силу, и на этом фоне заметно, что чуть подуставшее высоцковедение в каких-то моментах делает холостые обороты… Залог "выравнивания"… – в исследовательском погружении каждой из этих фигур в контекст эпохи, в контекст литературы и авторской песни" [89] .

Изучение авторской песни в аспекте литературных связей, хотя и осуществляется пока в основном лишь в связи с творчеством Б.Окуджавы, В.Высоцкого и А.Галича, все же характеризуется достаточным разнообразием исследовательских подходов. В осмыслении этой проблематики наметился ряд ключевых направлений: соотнесение бардовской поэзии с синхронным ей литературным контекстом, с традициями классики и Серебряного века, с типологически родственными явлениями песенной поэзии (в первую очередь рок-поэзией), а также выявление творческих связей, взаимовлияний внутри самого бардовского контекста.

Контуры проблемы соотношения авторской песни с русской поэтической традицией были обозначены в специальном разделе монографии И.А.Соколовой [90] . Здесь, в частности, обращается внимание на то, что "приобщенность к книжной культуре" была одной из коренных черт художественного сознания поэтов-бардов и проявлялась не только на уровне образных, мотивных перекличек, но и в многочисленных примерах сочинения такими авторами, как Е.Клячкин, А.Дулов, А.Суханов, А.Мирзаян и др., песен на стихи известных поэтов-классиков и современников. Намечена перспектива дальнейшего изучения роли реминисценций из классической поэзии в творчестве поэтов-бардов, особенно в произведениях А.Галича, В.Высоцкого и др.

На сопоставлении творчества трех ведущих поэтов-певцов построено диссертационное сочинение Д.Н.Курилова [91] . При несомненной необходимости исследования данного рода связей, оно, вследствие узости избранного контекста, не способно стать надежным основанием для типологии авторской песни, хотя суждения автора работы о двух направлениях в бардовской поэзии – "балладном", тяготеющем к эпосу и драме, и "эмоционально-созерцательном", опирающемся на лирическое начало, – являются в целом верными и нуждаются в последующем историко-литературном обосновании и развитии. Небезынтересная попытка сопоставительного анализа песенного творчества Б.Окуджавы, А.Городницкого, А.Галича и В.Высоцкого с точки зрения исторических мотивов, отразившихся в их произведениях, предпринята в статье С.С.Бойко [92] , уже изначально примечательной фактом расширения круга рассматриваемых авторов.

Значительный вклад в осмысление жизни авторской песни в "большом историческом времени" внесла и книга как публиковавшихся ранее, так и новых статей В.А.Зайцева [93] . Помимо разделов, посвященных одному из авторов (о военной теме в поэзии Б.Окуджавы, В.Высоцкого, А.Галича, о жанровых тенденциях в поэзии А.Галича и т.д.), в книге достаточно силен пласт контекстуальных исследований. Среди последних особенно выделяется новаторская по постановке проблемы работа о влиянии французского шансона, и в частности антивоенных песен Ива Монтана, на творчество отечественных бардов. Вырисовывается и синхронный для поэтов-бардов литературный контекст: отдельные разделы посвящены многоплановым связям поэзии Б.Окуджавы и В.Высоцкого с творчеством поэтов-современников (Н.Заболоцкий, Д.Самойлов, Б.Ахмадудина, А.Вознесенский, И.Бродский). Широкая литературная перспектива обозревается и в соотнесении "Памятника" В.Высоцкого с соответствующей жанровой традицией в русской лирике ХVIII-ХХ вв. Актуальный и пока малоисследованный вопрос о преемственных связях авторской песни с традициями Серебряного века рассмотрен В.А.Зайцевым на материале цикла А.Галича "Читая Блока", где явлен оригинальный опыт поэта-певца в переосмыслении блоковских образов и мифологем.

Важным залогом будущего научного позиционирования авторской песни в общепоэтическом контексте являются исследования литературных связей на примере творчества отдельных бардов. Наиболее подробно разработано в этом плане творчество В.Высоцкого. В специально посвященной указанной проблеме книге А.В.Кулагина [94] четко отрефлектирована основная задача: поставить творчество поэта-певца в "не только бардовский ряд, но и ряд литературный" [95] . Что касается первого ряда, то здесь примечателен раздел о творческих связях В.Высоцкого и М.Анчарова, стоявшего у истоков авторской песни. Это сопоставление позволяет выявить особенности историко-культурного фона эпохи, а также своеобразие творческой памяти Высоцкого, для которой были существенны образные, слуховые ассоциации. В рассмотрении же более широкого спектра литературных связей первостепенное место занимает в данной работе исследование многогранной "пушкинианы" Высоцкого: это и разнообразные пушкинские подтексты стихов-песен барда, и параллели с любовной лирикой Пушкина (например, в стихотворении "Люблю тебя сейчас…"), и анализ "антисказки" "Лукоморья больше нет…" и др. Плодотворными становятся здесь и сопоставление "фантастического реализма" ряда произведений Высоцкого с традициями Гоголя и Достоевского, и анализ в разделе "Два Тезея" творческих параллелей между Высоцким и И.Бродским на уровне мифопоэтической образности. При очевидной ценности предложенных в книге наблюдений, здесь все же не преодолены "этюдность", некоторая отрывочность в подходе к материалу, не позволяющие пока выстроить целостной системы творческих диалогов Высоцкого с предшественниками.

Также в отдельных работах А.В.Кулагина [96] , Вл.И.Новикова [97] , Н.К.Неждановой [98] пунктирно прочерчены некоторые линии важнейшего и требующего дальнейших изысканий сопоставления творчества В.Маяковского и В.Высоцкого. Аспект литературных связей разнопланово представлен и в специальных высоцковедческих сборниках. Так, среди томов альманаха "Мир Высоцкого" особенно выделяются с этой точки зрения третий (часть 2), пятый и шестой выпуски. Здесь предприняты значительные исследовательские усилия для изучения и собственно бардовского контекста в работах о Ю.Визборе, Н.Матвеевой, А.Вертинском, Б.Окуджаве, М.Щербакове, А.Галиче (Т.Н.Масальцева, Г.Г.Хазагеров, Е.В.Купчик, Е.Я.Лианская, Е.А.Тарлышева и др.); и связей с рок-поэзией [99] в статьях о посвящениях А.Макаревича, диалоге А.Башлачева с традицией Высоцкого (Ю.В.Доманский, Н.Н.Клюева и др.), а также синхронных и диахронных литературных взаимодействий. В связи с последней проблематикой выделяются сопоставительные работы, соотносящие творчество поэта с некрасовскими традициями (Г.Л.Королькова), с лиро-эпической поэзией Н.Гумилева (О.Лолэр, Д.В.Соколова), а также с творчеством таких современников, как А.Вампилов, И.Бродский, Н.Рубцов (Дж.Смит, Н.М.Рудник, Л.Л.Иванова, Е.М.Четина). Не исключая общей концептуальной значимости этих работ, отметим все же нередко случайный, научно не вполне мотивированный выбор ракурсов сопоставительного анализа, теряющего по этой причине в своей ценности, что заметно, например, в таких заголовках статей, как "Солнце и луна в поэзии Визбора, Высоцкого и Городницкого" или "Парабола и парадигма в творчестве Высоцкого, Окуджавы, Щербакова" и др.

Углубление подхода к этой проблематике наметилось в сборниках статей о Высоцком начала 2000-х гг. [100] В сборнике 2001 г. это более или менее удачные сопоставления наследия поэта с творчеством С.Есенина и И.Бродского (В.Ю.Чибриков, М.А.Перепелкин), а в сборнике 2003 г. к числу первостепенно значимых работ могут быть отнесены исследования граней творческого диалога В.Высоцкого и А.Галича (Н.А.Богомолов, А.А.Евтюгина, И.Г.Гончаренко и др.), основных параметров хронотопа, речевого пространства, а также поэтической фоники авторской песни (О.В.Сахарова, М.Л.Рогацкина). Относительно новой стала и постановка проблемы соотнесения творчества поэта с эстетикой постмодернизма (С.Ю.Толоконникова).

Значительно меньший, но все же содержательный опыт контекстуального анализа наработан в связи с изучением творчества Б.Окуджавы и А.Галича.

Рассмотрение целостной системы литературных контекстов поэтического мира Окуджавы впервые было предпринято в диссертации С.С.Бойко [101] , где главным образом в связи с проблемой интертекстуальности полно выявлены пушкинский пласт, а также параллели с поэзией М.Лермонтова, А.Блока, Б.Пастернака, О.Мандельштама. Продуктивное развитие и обогащение данного направления предложено в исследовании Р.Ш.Абельской [102] . Картина "литературных взаимодействий" здесь существенно расширяется: это и окуджавский образ "тихого" Пушкина – "поэта "тихого" добра и "тайной свободы", а также творца волшебного мира детских сказок" [103] , и рецепция мотивов "гусарской" лирики Д.Давыдова, романсового строя и разговорной лексики стихов И.Мятлева и Л.Трефолева, и творческие диалоги с А.Блоком и Б.Пастернаком на уровне "романсовых", музыкальных приемов организации поэтического текста; с В.Маяковским – на почве обращения к ритмам и языку улицы; с такими поэтами-современниками, как Б.Ахмадулина, Д.Самойлов, Ю.Левитанский. Ценность этих наблюдений – не только в объемности историко-литературной панорамы, не только в выявлении специфики и генезиса "сплава романтического и сентименталистских мироощущений" в поэзии Окуджавы, но и в методологическом обосновании системных закономерностей его взаимодействия с литературной традицией: "В поэтической классике его привлекали не столько магистральные ее пути, сколько "боковые ответвления" и "тихие тропинки"" [104] .

В исследованиях творчества А.Галича подобной целостной концепции литературных связей пока не предложено, однако некоторые предпосылки к ее созданию в отдельных работах возникают. В сборнике 2001 г. "маленькие поэмы" Галича представлены на фоне активного развития жанра лиро-эпической поэмы в 1960-70-е гг. (В.А.Зайцев), а в обстоятельной статье С.В.Свиридова о поэтическом цикле "Литераторские мостки" [105] на уровне системы образов, лейтмотивов, концептов "слова-памяти", "слова-памятника", разных типов интертекстуальных связей (прямое, скрытое, косвенное цитирование) выявлены направления диалога автора цикла с "текстами" поэзии и судеб А.Ахматовой, О.Мандельштама, Б.Пастернака.

В сборнике о Галиче 2003 г. обсуждение круга литературных связей выглядит более масштабным, хотя в целом остается пока на стадии накопления материала для будущих системных обобщений. Здесь устанавливаются подчас неожиданные параллели поэзии Галича с традицией гражданской лирики декабристов – в частности, на примере "Петербургского романса" (Л.Г.Фризман), с жанровой традицией романтической "страшной баллады" (Ю.С.Карпухина). Грани диалога Галича с русскими поэтами ХХ века высвечиваются в работах С.В.Свиридова о параллелизме некоторых мотивов и образов в поэзии Галича и Маяковского, а также о возникающей здесь глубинной общности трагедийных отношений поэта с историческим временем; Н.И.Пименова, предложившего в связи с "Александрийскими песнями" сопоставительное рассмотрение лирических героев поэзии Блока и Галича; О.О.Архипочкиной о посвященных Пастернаку произведениях Галича как содержательной и художественной общности [106] .

Таким образом, анализ существующих контекстуальных исследований авторской песни указывает, с одной стороны, на заметные литературоведческие достижения в этом направлении, но с другой – на очевидную неравномерность в изучении литературных связей творчества даже крупнейших поэтов-бардов и явные лакуны в сопоставительном осмыслении как менее изученных художественных миров, так и авторской песни в целом.

Важным подспорьем, а возможно, и определенным уточнением результатов литературоведческого изучения синтетического феномена бардовской поэзии становятся пока весьма немногочисленные междисциплинарные исследования, в которых авторская песня, творчество отдельных ее представителей осмысляется с позиций семиотики, лингвистики, музыковедения, театроведения, культурологии и социологии.

Авторская песня как "целостная, динамично развивающаяся семиотическая система" оригинально рассмотрена в статье В.А.Кофановой [107] . С семиотической точки зрения анализируются невербальные символы, неотъемлемые атрибуты исполнения бардовской песни, определяющие стратегию творческого поведения поэта-певца и выполняющие важную контактоустанавливающую функцию: обыденная одежда, соответствующая исполнению "песни в свитере", гитара как "многофункциональный знак" [108] , отсутствие поставленного голоса, а также особые знаки организации пространства творческого и личностного общения – кухня, студенческий или туристический поход и т.д. Расценивая саму фигуру поющего со сцены поэта в качестве "сложного вербального знака" [109] , автор работы не без оснований усматривает в содержащих автокомментарии устных выступлениях бардов выработку метаязыка, системы самоописания бардовской поэзии.

Достаточно разнопланово представлены и лингвистические подходы к изучению бардовской поэзии. Особенно перспективными видятся исследования, рассматривающие язык авторской песни в соотнесенности с общеязыковыми тенденциями эпохи. Так, в работе О.А.Семенюк выявлены различные формы влияния произведений бардовской поэзии как неподцензурного искусства на крайне идеологизированное языковое сознание 1960-80-х гг.: "Произведения авторской песни служили элементом своеобразной стены, которая сдерживала давление идеологизированных текстов на общество и личность… Исполнители, благодаря высокому личному авторитету и возможности "вводить" свои тексты в общий коммуникационный поток не только в традиционном для литературы печатном варианте, но и в звуковом, имели более эффективную возможность иронизировать и над социальной действительностью, и над советским языком" [110] . Частным проявлением обозначенного влияния стала фразеология, чрезвычайно развитая в бардовских текстах и составившая мощную альтернативу официозной стилистике: "Авторская песня передала в дискурс советского периода крылатые выражения, которые стали выполнять для личности и общества роль своеобразных лозунгов и призывов… Фразеология авторской песни способствовала формированию более независимой личности… становилась базой особенного философского восприятия действительности" [111] . В современной лингвистике тексты поэтов-бардов исследуются как с точки зрения общих закономерностей авторского идиостиля [112] , так и в аспектах лексической семантики (Е.А.Сполохова, В.П.Изотов [113] и др.), фразеологии (С.Г.Шулежкова, А.В.Прокофьева [114] и др.), социолингвистики (Л.В.Кац [115] и др.), лингвокультурологии (А.А.Евтюгина, И.Г.Гончаренко [116] и др.). Хотя пока подобные исследования обращены в большинстве случаев лишь к творчеству В.Высоцкого.

В свете синтетической природы искусства авторской песни и разнонаправленности творческих дарований самих бардов, часто соединявших, например, литературную деятельность с актерской, особенно актуальными становятся музыковедческие и театроведческие исследования.

В музыковедческом плане пока лишь намечена плодотворная перспектива рассмотрения синергии музыки и поэтического слова в произведениях бардов. Так, в работе М.В.Каманкиной [117] убедительно устанавливаются корреляции между литературными и музыкальными жанрами в творчестве Б.Окуджавы (вальс, марш, романс и др.), что дает основания на новом уровне анализировать ритмические и иные особенности этих синтетических текстов. Кроме того, песенность анализируется как ключевое свойство многих произведений поэта, проявляющееся на уровне построения образной системы, поэтического синтаксиса, на основе чего делается убедительный вывод о том, что музыка у Окуджавы выступает как "чуткий и гибкий партнер поэтического слова" [118] . Созвучны этому исследованию и работы Е.Р.Кузнецовой, представившей мелодичность как доминанту поэтики стихов-песен Б.Окуджавы [119] , а в другой статье – уже на материале поэзии В.Высоцкого [120] – проследившей конкретные пути взаимодействия музыкального и поэтического начал на уровнях сюжетосложения, общей композиции и жанрового своеобразия произведений, где "музыкальный элемент делает ощутимыми гармонию и неповторимость лирического стиха" [121] . Особенно примечательна в этой работе и гипотеза о связи генезиса песенной поэзии середины века с символистскими эстетическими теориями: "Звук, его музыкальность и многообразие как средство выразительной речи стал постигаться еще символистами в начале ХХ века вместе с ритмом, тембром и мелодикой" [112] .

Актуальность театроведческих исследований авторской песни, как видится, может быть двоякой. С одной стороны, анализ комплекса особенностей сценического поведения поэта-певца в сопряженности с разноуровневым рассмотрением самих художественных текстов. Этот аспект научно практически не изучен, а осмысляется пока лишь на уровне отдельных эмпирических наблюдений – например, предложенное Л.А.Аннинским глубоко содержательное сопоставление исполнительских и даже речевых манер Ю.Визбора и М.Анчарова [123] в соотнесении не только с их индивидуальными поэтическими мирами, но и с теми различными стилевыми тенденциями в авторской песне, которые они наиболее ярко воплощают.

Иная, гораздо более отрефлектированная грань этой проблемы – влияние актерского опыта художника на образный мир и поэтику его литературных произведений. Особенно глубоко эта проблема разработана в связи с творчеством В.Высоцкого, прежде всего в сопряженности с гамлетовской темой [124] . Систематизирована и методология такого рода исследования, которое остается актуальным и применительно к творчеству иных бардов-актеров (А.Галич, Ю.Ким, Ю.Визбор и др.). В работе М.Н.Капрусовой [125] выделены и взаимно соотнесены три уровня рассмотрения проблемы: воздействие на мироощущение лирического героя "черт характера, мировоззрения, настроения играемого персонажа" [126] ; интерес, внимание поэта-актера к общему контексту творчества автора играемой пьесы; присутствие в поэтическом тексте "отсылок не только к характеру играемого персонажа, не только к тексту роли, но и к декорациям, реквизиту, сценографии спектакля" [127] .

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: реферат туризм, сообщение.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8  9 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки