Предыдущая страница реферата | 2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12 | Следующая страница реферата

Образы Великой Богини и поэта как героя ярко высвечены в языке и мифотворчестве англо-ирландского поэта, прозаика и драматурга У.Б. Йейтса. Значительное число образов и схем, используемых поэтом в творчестве, имело корни в инициационных испытаниях: мифологема героя; преломление времени и пространства, связанное с его инициацией; мифологема испытующей героя Белой Богини (одновременно Великой Матери, искусительницы, музы и награды в конце пути); мифологема странствия; мифологема ритуальной смерти и последующего воскрешения. Инициация для Йейтса  несла в себе не только языческий смысл, значение обряда включало новый опыт, приобретенный цивилизацией к концу XIX века. Языческие мотивы переплетались с христианскими, семантика мифологемы умирающего-воскресающего бога дополнялась переживанием христианского Святого Воскресения; мифологема Великой Матери была представлена не только Деметрой, но и Девой Марией.

Ценностные ориентиры героев ранних произведений Йейтса были противоположны задачам мифологических героев. Герой Йейтса не несет в себе целенаправленной положительной программы, направленной к социуму. Напротив, он бежит от цивилизованного космического начала, царящего в современном мире, в хаотические истоки. Изначальный хаос несет в себе для Йейтса не пугающую беспорядочность, а громадный творческий потенциал, который может реализоваться в любом возможном направлении. Хаос воплощает активное начало; только в древности творческая активность хаоса приводит к стремлению организовывать внешний мир в социум с целью обезопасить себя, а в современном мире, уставшем от механизированной цивилизации, тяга к естественности, к природе преобразуется в активное стремление вернуть хаос, уйти от социума, обрести стихийную творческую индивидуальность.

На позитивную оценку хаоса поэтом влияла и ирландская фольклорная традиция, в которой потусторонние силы обладали привлекательностью.  Неосвоенные пространства Ирландии не пугают, но манят; и чудовища, которых необходимо победить в современном мире, – более не создания хаоса, но плоды разума и чувств человеческих. Если герою древности  приходилось бороться с внешними силами, с природной стихией, то герой нового времени должен был одолеть свое эго – ради себя и ради окружающих. Ученые-психоаналитики отмечали, что в древности обряды перехода служили важнейшей психологической поддержкой для людей. Современный человек вынужден своими силами преодолевать психологические барьеры, с которыми он сталкивается на переломных этапах жизни, помощь извне более не приходит.

Результатом отсутствия мифологического проводника, помощника, а также отсутствия жизненных природных сил, становится то, что герои раннего творчества Йейтса, как правило, не несут в себе необходимое активное начало, они стоят на пороге инициации, осознают всю значимость и ответственность происходящего, но оказываются не в силах пройти испытание. Печальной участью многих героев становится безумие: одни теряют рассудок не выдержав тяжести перехода, другие могут пересечь порог, лишь будучи безумными. Йейтс с сочувствием относится к «своим» безумцам, поскольку чем более затемнен у героя разум, тем неразрывнее его связь с одушевленной и одухотворенной природой. Образ дурака, блаженного означал для поэта открытость внешнему опыту, способность проникнуть в мир сверхъестественного. Степень расположения Богини к герою определяла для Йейтса уровень героя. В необходимый набор качеств, выделяющих героя из общества, поэт включал прежде всего, те, которые можно принести в жертву к стопам Прекрасной Дамы: куртуазные манеры, рыцарственная щедрость, отвага, красноречие и дар мистического видения.

Ойсин, центральный персонаж поэмы «Странствия Ойсина» - первого значительного поэтического произведения Йейтса, - был для поэта моделью и прообразом героя на протяжении всего раннего творчества. Положение мифологического Ойсина как героя весьма второстепенно; его основной статус в ирландских сагах – это статус барда и предполагаемого автора цикла о фениях. Йейтс проводит своего Ойсина «путем героя», оправдывая перестановку акцентов с Финна на его сына, и в основу сюжета поэмы ложится момент инициации. Первые стадии испытания соответствуют мифологическому канону «успешной» инициации и предвещают благополучное рождение в мир нового героя. Появление на берегу моря прекрасной всадницы выполняет функцию «волшебного» проводника героя в область неведомого и помогает Ойсину совершить переход – пространственное перемещение на острова. Всадница очевидно принадлежит миру сверхъестественного: в древнеирландской мифологической традиции любое появление всадника или всадницы сразу же говорило о неземной сути персонажей. Появление всадницы Ниав, дочери Энгуса, кельтского бога любви и молодости, служит призывом героя к фантастическому странствию. Ступенями испытания становится путешествие героя с острова на остров: каждый остров предлагает свой вариант вечности (вечная любовь, вечная битва, вечный покой) и, соответственно, дает очередной уровень познания. Далее традиционное развитие мифологемы дает сбой: герой возвращается из зачарованной страны и понимает, что приобретенный им при инициации опыт обществу не нужен, вернее, не существует более того общества, к которому он возвращался. Кэмпбелл справедливо отмечает, что последнее испытание героя – испытание возвращением – нередко оказывается непреодолимым: «Первая проблема возвращающегося героя состоит в том, чтобы после переживания спасительного для души видения по завершении пути принять как реальность все преходящие радости и печали, все банальности и непристойности жизни» [Кэмпбелл1997: 218]. Ойсин не выдерживает столкновения вечности с реальностью и оказывается на пороге новой инициации, на этот раз – пороге предсмертном.

Существуют и другие предзнаменования печального завершения странствий Ойсина. Само по себе перемещение с острова на остров, с одной стороны, символизирует переход к новым этапам познания, но с другой, говорит о том, что герой не может удовлетвориться ни одним из предлагаемых ему вариантов вечности. Несмотря на трехсотлетний срок, который Ойсин проводит в землях бессмертия, изменений внутри него не происходит, он остается человеком, и это идет вразрез с самой идеей инициации – обновлением героя, его новым рождением. Ойсин и сам осознает свою неспособность измениться, считая, что человеческие любовь и ярость слабы, а его цели умирают, не успев родиться.

В отличие от своей спутницы Ниав, герой не обладает полнотой бытия в себе; он недостаточно гармоничен и потому не может выдержать вечность. Действительно, преходящи человеческая любовь, человеческая ненависть, даже человеческое беспамятство, и, в отличие от божественной Ниав, Ойсину не удается бесконечно любить, воевать или мечтать. Несмотря на то, что дочь Энгуса на протяжении пребывания Ойсина на островах является его женой, нельзя считать, что мистический брак героя с Богиней заключен. Ниав остается для героя испытующей, ведущей, непознанной; она не становится наградой в конце пути. Ойсин вопрошает свою спутницу: «И какой из этих островов – Остров Удовлетворения?» – на что Богиня отвечает: «Этого никто не знает».

Герой Йейтса является трагической фигурой, поскольку одновременно принадлежит прошлому и настоящему: он сын Финна и собеседник святого Патрика, он посредник между мифологическим и историческим временем. Пропасть между людьми и богами становится для Ойсина непреодолимой; и это символизирует для Йейтса оторванность современной механизированной цивилизации от традиции, природы, Абсолюта. Любопытно, что в ирландских сказаниях времен раннего христианства упоминается о смерти сидов: «Что случится с маленьким народцем в день Страшного Суда?» - «Он исчезнет» [Beare1996: 45]. Но христианские легенды провозглашают торжество новой веры над язычеством, и взамен сидов приходит Бог святого Патрика; в то время как у Йейтса исчезновение древних богов из жизни людей является невосполнимой утратой.

Искры древности и божественности для поэтов конца XIX и ХХ веков остались гореть в женщине. Множество имен и ликов Женщины, Музы, Богини сумел в одном предложении перечесть Вячеслав Иванов: «Неудивительно, что, чем в отдаленнейшую восходим мы древность, тем величавее рисуется нам образ вещуньи коренных, изначальных тайн бытия, владычицы над прозябающей из их темного лона жизнью, придверницы рождений и похорон, родительницы, восприемницы, кормилицы младенца, плакальщицы и умастительницы умершего, вещей служительницы и наперсницы двух богинь – темной Земли и светлой Луны, чуткой к их голосу в себе самой, жрицы и колдуньи, знахарки и ядосмесительницы, первоучительницы заговора и пророчества, стиха и восторга» [Иванов1979: 173-246]. Служение ей – это и цикл Блока к Прекрасной Даме, и многочисленные посвящения античным богиням, написанные Ивановым, и как будто случайные прозрения о Ней Николая Гумилева, чьими стихами хотелось бы поставить многоточие в этой работе…

Н. ГУМИЛЕВ: СВИДАНИЕ

Сегодня ты  придешь ко мне,

Сегодня я пойму,

Зачем так странно при луне

Остаться одному.

Ты остановишься, бледна,

И тихо сбросишь плащ.

Не так ли полная луна

Встает из темных чащ?

И, околдованный луной,

Окованный тобой,

Я буду счастлив тишиной,

И мраком, и судьбой.

Так зверь безрадостных лесов,

Почуявший весну,

Внимает шороху часов

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: сочинение, сочинение рассуждение, диплом анализ.



Предыдущая страница реферата | 2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки