В
схеме треугольниками выделены субструктуры, связанные с государственной и
капиталистической собственностью. Они разделены социально-профессиональными
группами. В стороне от треугольника линейными обозначениями фиксируются слои
разного уровня - в верхней части элитарные ( I ), затем средний ( II ), у
основания базовый ( III ), "на дне" люмпены ( IV ). Пунктирные
продолжения линейных обозначений — необязательное, факультативное распределение
случайных неутвердившихся элементов выделенных групп. В графическом изображении
масштабы классов, слоев и групп условны, несоизмеримы.
Анализ
социальных новообразований постсоветского общества вскрывает самые непривычные
для нас в прошлом отношения, связанные с возрождением классической классовой
структуры, определяемой противостоянием труда и капитала, с которой неизбежно
корреспондируют распределения власти и отчасти престижа. Наглядно это отражено
на схеме.
Разумеется, природа труда и капитала в современных постиндустриальных обществах по
сравнению с эпохой К. Маркса существенно изменилась. Наряду с сохраняющимся
традиционным трудом рабочего, расширяется сложный комплексный
высококвалифицированный, во многом творческий труд, требующий знаний, инициативы и интеллекта, что влияет на социальную природу наемного труда.
Капитал, находясь в мировой конкуренции, должен с этим считаться и делиться
прибавочным продуктом (прибавочной стоимостью), создаваемым таким трудом, с
теми, кто им овладел. Чем созидательнее и масштабнее такой по существу
интеллигентский труд, тем сильнее позиции его обладателей в рыночных отношениях
и соответственно ограниченнее возможности бесконтрольного самоуправства
капитала. Частная собственность на средства производства в современном обществе
реально может перестать быть безусловно частной, оказываясь под контролем
соучастников в ее использовании. Ограниченная, а по существу разделяемая такая
собственность может явиться основанием так называемого среднего класса, совмещающего функции рационального сочетания труда и капитала. Для России и
стран ближнего зарубежья это пока приемлемо скорее лишь теоретически.
Практическое сочетание труда и капитала в российской ситуации представляется
преждевременным. Отечественные обществоведы идеализируют действительность, когда, недооценивая реальность, констатируют появление в России развитого
"среднего класса". Правда, видится такой "средний класс"
ими в весьма" неопределенных границах и охватывает по разным оценкам от
15% до 60-70% населения страны [5]
. Между тем, справедливо
считается, что "устойчивость структур, их полнота обусловливаются их
повторяемостью во времени и пространстве" [6]
.
На
схеме видно безусловное преобладание базового слоя, который также далеко не
однозначен. Если в среднем слое, а тем более в высшем, представлены
высококвалифицированные люди умственного труда и элитарных функций, то в
"базовом" - все остальные социально-профессиональные группы, включая
массовую интеллигенцию и полностью людей, занятых физическим трудом. Социальный
потенциал базового слоя - это резерв, который может сказаться на политической
расстановке сил при обострении классовых противоречий.
Права
З.Т. Голенкова, которая считает, что постсоветская Россия ассоциируется с
"пирамидой, где большинство населения "прижато к низу", тогда
как до 5% богатых составляют ее вершину, а среднего класса как бы и вовсе
нет" [7]
. Таким образом привычная классовая
структура, где представлены полярные группы нанимателей и нанимаемых, это не
социальная фантазия и не прогностическая оценка, а факт, характерный, хотя в
разной мере и в разном виде, но неизбежно проявляющийся во всех постсоветских
государствах. Естественно, в каждом из них есть своя специфика в отношениях
между государственными и капиталистическими структурами, но суть одна
-функционируют новообразованные классы, правда, с зачаточным размытым классовым
сознанием. По западным меркам "в России социальные классы остаются пока
очень слабыми" [8]
. В ущербных классовых группах
сознание пока остается "в себе", а отнюдь не "для себя", хотя противоречие между трудом и капиталом "в потенции, безусловно, является антагонистическим" [9]
.
Тенденция
образования "среднего класса" не снимает воссоздания в нашем обществе
традиционной классовой структуры при переплетении государственной и
капиталистической собственности и чем дальше, тем со все более очевидным
противостоянием труда и капитала, а одновременно глубокой
социально-функциональной дифференциацией власти и труда. Приведут ли пробуждаемые
классовые противоречия к конфликтам, которые на первом этапе, по определению
В.В. Радаева и О.И. Шка-ратана [10]
, носят характер
"неосознанной борьбы" за перераспределение прибавочного продукта, покажет время.
Так
или иначе очевидно паразитическое утверждение частной собственности на орудия и
средства производства, способствовавшее подрыву многих отраслей экономики
страны и за короткий срок разделившее народ на противоположные, действительно
антагонистические классы - нанимателей и нанимаемых, имущих и обездоленных.
Если
в 1990 году в частном секторе было занято не более У ъ занятых в экономике, то
в 1997 году здесь сосредоточилась уже половина рабочих и специалистов, в
последующие годы этот рост продолжался [11]
. В 2000
году в государственном секторе было занято 24,4 миллиона человек, в частном -
27,9 миллиона [12]
.
Произошла
весьма своеобразная социальная "революция". Обычно революция
претендует на то, чтобы "те, кто был ничем, стал всем". В данном
случае должностная номенклатура - наиболее удачливые из тех, кто был почти
"всем", стали ими уже окончательно и безгранично. Не случайно, партийно-государственный аппарат, как считает Р.В. Рывкина, "инициировал
перестройку", когда для этого уже в 80-е годы открылись возможности [13]
. Те, кто в недавнем прошлом находились на
партийно-хозяйственных или общественно-командных высотах, поднялись еще выше, а
главное прибрели новое качество - стали собственниками-капиталистами, получив
тем самым легальную возможность закрепить свои господствующие позиции в
обществе и обеспечить себя и свою родню, наследников "до седьмого
колена" вдруг обретенной собственностью, в том числе на средства
производства. По выражению В.И. Ильина, в результате этих перемен произошла
"маркетизация аппарата" и создана была благоприятная почва для его
"сращивания с теневой экономикой" [14]
.
Государственные
предприятия в новой системе, если не считать некоторых относительно доходных за
рубежом преимущественно сырьевых отраслей (в первую очередь, по добыче нефти), в большинстве своем оказались в плачевном состоянии. Их, не считаясь с
инфляцией, государство стало плохо финансировать, не компенсировалась и часто с
большими задержками выплачивалась зарплата. В частном секторе оплата, хотя
нередко отставала от прежних доперестроечных норм, все же была значительно
выше, чем в государственном, и выплачивалась намного аккуратнее [15]
. В 1999 году (данные на октябрь) зарплату выше 1800
руб. в месяц в государственном секторе получали / 4 работников, в частном
секторе - близко к половине (43%) [16]
.
О
распределении относительно высоких доходов более подробную информацию можно
получить по обследованным нами регионам. В Москве, по самооценкам, которые
несколько занижены (конец 1999 года) [17]
, доход выше 5
000 руб. в месяц в государственном секторе имели 4%, в частном - 32% занятых; в
Саратове соответственно 1% и 16%. Руководители, а тем более предприниматели
принадлежали в подавляющем большинстве (по данным исследования в Саратове -
81%) к самым обеспеченным группам, которые в государственном секторе почти
отсутствовали [18]
.
Естественно, в частном секторе как более доходном, сосредоточивалось относительно больше
мужчин и молодежи, а специалисты высокой квалификации, особенно пожилого
возраста, потеряли свое былое преимущество. Главным для них теперь оставался
ущербный государственный источник дохода. Такое развитие экономики было явно
болезненно для страны в целом, хотя бы потому, что частная собственность в
первую очередь утверждалась в прибыльных потребительских отраслях за счет
многих производственных отраслей. Неслучайно, валовое производство в
промышленности за 90-е годы резко сократилось. Сильно пострадало и сельское
хозяйство, свободное теперь "от организации", а главное от снабжения
техникой, удобрениями и в значительной мере лишенное заказов, вынужденное
конкурировать с западными импортерами.
В
итоге наблюдалось заметное обнищание широких слоев населения. Даже в Москве, самом состоятельном в стране городе, у 50% населения (1999 г.) доходы в расчете
на одного члена семьи, по самооценкам, составляли 1000 руб. В Саратове таких
низкооплачиваемых был 71%, а в селах Саратовской области - 98%.
В
России в целом "многократно усилилась социальная и культурная поляризация
"верхов" и "низов": "Зона бедности" с конца 80-х
годов расширилась с 18% до 40-50% [19]
. Особенно
страдали от низких заработков люди, работающие в сфере культуры, образования, науки, которые оставались только на государственном обеспечении. В плохом
положении оказались многие отрасли промышленности, которые не выдерживали
непривычных рыночных отношений. Преимущества не производственного, а
потребительского сектора в экономике сказались на отраслевой и
социально-профессиональной структуре населения. В частном секторе резко
возросло население, занятое в торговле и сфере обслуживания, где
государственный сектор был сведен к минимуму и сохранялся в основном в
промышленности, отчасти на транспорте и по существу монополизировал сферу
культуры, где соответственно преобладала нищенская оплата труда.
Перемены
отразились на социально-профессиональной структуре населения. Число рабочих, занятых в производственных отраслях, заметно уменьшилось, что отразилось на
поколенческой структуре. В новом поколении вырос удельный вес руководителей, которые были часто связаны с капиталом, и группа обслуживающего персонала, зафиксированного в категориях умственного труда невысокой квалификации.
Принципиальные перемены в социальной структуре, естественно, органически
связаны с имущественным положением и доходами социальных групп
трансформированного общества. У подавляющей части населения доходы по сравнению
с доперестроечным временем, существенно сократились; у новых, особенно
удачливых хозяев-предпринимателей, они, напротив, неимоверно выросли. В
результате дистанция в имущественном положении между разными группами населения
многократно возросла.
Таблица
1
Отношение
к развитию частной собственности в промышленности (в % и индексах)
