Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8 | Следующая страница реферата

2.3. История греческих и славянских членных форм

Членная форма существительных – одна из отличительных черт болгарского языка. Ни один из славянских языков не обладает подобными формами, кроме севернорусских диалектов. В древнерусских памятниках употребляются постпозитивные местоимения, функционально близкие членным формам болгарского языка. Различие состоит в том, что в болгарском определенный член употребляется строго и системно, а в севернорусских говорах указательное местоимение не ставится абсолютно после каждого имени. Кроме того, это местоимение часто сохраняет свое указательное значение и может появиться не только после существительного, но и после глагола и личного местоимения, подчеркивая их коммуникативную актуальность.

Болгарско-македонский диалект, отраженный в первых переводах Кирилла и Мефодия, не знал развитой членной формы. Переводы же с членом – следование греческим оригиналам. Староболгарский переводчик испытывал известные затруднения при желании остаться верным греческим памятникам, написанным на языке, для которого членные формы были нормальным явлением собственной грамматической системы. Поэтому вместо слабого постпозитивного местоимения тъ препозитивно употребляются сильные указательные иже, яже, еже с усилительной частицей же, соответствующей древнегреческой δε, также сопровождавшей артикль или омонимичное указательное местоимение.

Мы выдвигаем гипотезу: в южнославянском ареале членные формы возникли под влиянием греческих богослужебных памятников. На последующее же их развитие влияли многие другие факторы, специфические для Балканского полуострова. Восточнославянская система, обладающая, в свою очередь, богатейшим арсеналом средств как внутриморфемного, так и языкового, лексемного, дейксиса, являет образец собственного пути развития: артиклеподобные местоименные определительные формы сохранились только в ряде диалектов с устойчивым населением. К ним относятся в основном северные. В диалектах же с активной миграцией населения постпозитивная частица отмечается спорадически после имен и глаголов и эти формы носят слабые следы старой категории определенности

Инвазия предлогов-превербов в падежные формы, кроме субъектных и прямообъектных, сыграла решающую роль в разрушении старых античных флективных систем. С точки зрения лингвистической информации, актуальность форм падежей зависела от выбора предлога. В традиционной грамматике указывается, что предлог управляет падежом или требует постановки данного падежа.

Например, после латинского предлога ad к обязательно требуется аккузатив, поэтому вполне предсказуемы сочетания ad portae, ad porta, ad portarum к двери с предлогом sine без - обязателен аблатив и никакой другой падеж. Шаткость падежной семантики становится особенно подчеркнутой при наличии контрастных предлогов, регулирующих одну и ту же форму: лат. cum amico - sine amico- ad amico – per amico (с другом - без друга, к другу – для друга), русск. под столом – над столом, перед столом, за столом, греч. μπροστα την πόρτα (перед дверью) – πίσω την πόρτα (за дверью). Вся информация в таком случае сосредоточена в предлоге, окончание же не выражает абсолютно ничего. Напротив, падежные формы были различны в сочетаниях с небольшой группой предлогов, которые могли управлять или аккузативом (для выражения движения), или аблативом (для состояния). К ним относились латинские ad, in: in urbem - in urbe в город - в городе, древнегреческие ’επί, παρά, κατά, ύπέρ: ’Έπλεον ’επί Λέσβου Они плыли к Лесбосу, 'επί τ``ω α’ιγιαλ``ω на берегу (С.И. Соболевский, 2000: 282). Эта тенденция к элиминации падежей в поздней латыни действовала даже в этих пропозициональных формах, и они были утрачены. Зародышем будущей эволюции романской системы падежей можно считать такую пару собственно уже несклоняемых единиц, или единиц в форме casus generalis, как cum amico - sine amico с другом-без друга.

Редукция падежей и ослабление роли флексии привела к гиперфункции предлогов в разговорной и прозаической латыни, которые компенсировали грамматическую семантику падежа, это было действие общей аналитической тенденции. Источники античной литературы дают нам яркие подтверждения этого длительного процесса, проявляющегося сначала в предпочтении говорящими одних падежей и неупотреблении других, затем в смешении форм разных падежей при семантически корректирующей функции предлогов-превербов (или послелогов), затем в их последовательной омонимии, предпочтении общей падежной формы и, наконец, утрате падежных парадигм и исключении падежа из арсенала грамматических категорий. Такова историческая база аналитических сочетаний.

Первым развивается определенный артикль (по данным древнегреческого классического языка) с индивидуализирующей функцией. Следующие этапы его развития, очевидно, предполагают развитие индивидуальной и количественной определенности. И лишь после этого артикль приобретают новую, генерализирующую, функцию.

Неопределенный артикль как явление позднее и более абстрактное, развивался уже на стадии грамматикализации определенного артикля.

Оба типа функциональных единиц абсолютно неизвестны классической латыни с точки зрения, с которой Квинтилиан экспрессивно констатировал: Noster sermo articulos non desiderai. Нашему языку артикль нежелателен (Pavao Tecavciс 1980: 99). Вопреки этому, все романские языки без исключения обладают обоими типами артиклей: они могут отличаться в этих языках этимологически, но позиция по отношению к существительному является нормой употребления, иначе говоря, данная категория абсолютно панроманская.

Начало артикля – старое указательное местоимение-дальний дейктик. Как и в болгарском языке, оно утратило собственно местоименное значение и постоянно употребляется при существительном. С течением времени доходит также до полной утраты значения указания и превращается в обыкновенный выразитель определенности предмета, индивидуализации его среди подобных.

Однако не всякое указательное местоимение могло превратиться в препозитивный член. Обращение к другим языкам показывает, что функцию членов-детерминантов могли выполнять только так называемые слабые местоимения, т.е. местоимения, которые имели анафорическое употребление, т.е. ο, η и το. В романских системах это было ilе, в германских - the, der, в славянских – тъ.

Слабые указательные местоимения отличаются от обычных указательных местоимений тем, что не указывают на сам предмет или лицо, а формулируют лишь предварительный намек о них. Со стороны просодики они имеют более краткие, слабые формы и занимают либо энклитическую, либо проклитическую позицию. Сравним: греч. αυτός – ό, αυτή – η, αυτό – τό, немец. dieser – der, русск. –тъ - то, это.

Поэтому такая его функция называется индивидуализирующей, а тип определенности – индивидуальной.

Πολέμαρχος ‘ο Κεφάλου Полемарх кефалийский, Νικήρατος ‘ο Νικίου Никирий Никийский (Pl.Σωκράτης, 327).

Использование определенного артикля перед именем собственным представляет интересный факт исторической грамматики греческого языка.

Имя собственное – это всегда единый, уникальный объект действительности. Например, οι Αθηνα``ιοι Афины, ‘ο Ευφράτης ποταμός река Евфрат – имеют один, точно определенный десигнат – город, гора, остров с определенным географическим положением. С точки зрения современного языкового сознания, имплицитная или имманентная определенность заключена уже в самой семантике слов и они не нуждаются в индивидуализации, в вычленении их ряда подобных. Но в истории языке было иначе: именно подобные имена зафиксированы с определенными членами. Равным образом – имена личные тоже сопровождаются определенным членом. Полагаем, что это факты речи, узуса, ставшие постепенно фактами языка, грамматики.

‘ο Ζεύς ‘ο Ολυμπίας Зевс Олимпийский.

В вышеприведенном примере повтор арктикля перед прилагательным.можно квалифицировать как экспрессивную стилистическую фигуру – гомеологию.

Можно говорить, что артикль сформировался как инновационная категория лишь к XVIв. в романском ареале, к XII-XIVвв. – в славянском.

В пространстве русского национального языка процесс актуализации членных форм и становления грамматической категории определенности законсервировался, стал потенциально возможным.

2.4. Конструкции с глаголами страдательного залога в новогреческом языке. Обращает на себя внимание распространенные в непринужденной устной речи конструкции «глагол + существительное в форме casus generalis» без артикля и предлога, которые должны употребляться в качестве актуализаторов имени, согласно требованиям нормы.

Наши наблюдения над публицистической речью, над высказываниями спонтанного характера показали интересные явления речи, которые справедливо можем отнести к эволюции системы в фрагменте «словосочетания с синтаксической связью управления».

Динамические процессы отмечаются в сочетаниях с рядом глаголов движения и некоторыми глаголами состояния типа πάω идти, φέυγω уходить, ανεβαίνω подниматься, μένω жить, είμαι быть.

В новогреческом языке при этих глаголах конкретные существительные употребляются без артикля. Причиной опущения артиклей и предлогов является узус, т.е. практика устной речи. Такого рода случаи лакунарности релятивно-дейктических единиц мы назовем эллипсисом. Как правило, эллиптированию подвергаются высокочастотные перифразы, своего рода, речевые штампы, которые обслуживают типичные для говорящего ситуации.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: сочинение егэ, реферат по географии, реферат мировые войны.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки