Ведение процесса в защиту чужих прав

Х. Шак

Каждый сам кузнец своего счастья. Некоторые люди спорят охотно, другие не очень. Лицо, которое намеревается реализовать свое фактическое или предполагаемое право, может для этого обратиться в суд, но, разумеется, со значительным риском понести расходы (§ 91 Гражданского процессуального кодекса Германии [ГПК]) и, что принципиально, может сделать это всего один раз, так как принятое судебное решение будет обладать законной силой. Состоится ли разбирательство в суде, и если да, то когда, решает истец. Данное обстоятельство лишено каких-либо проблем до тех пор, пока истец реализует собственные права на свой собственный страх и риск. Угроза злоупотребления возникает в тех случаях, когда правообладатель не может или не хочет вести дело самостоятельно, и для участия в процессе направляются другие лица, а также в тех случаях, когда третье лицо помимо воли истца выступает в деле в своих интересах. По этой причине нежелательными являются так называемые популистские иски[ 1] (т. е. иски, которые могут быть предъявлены в защиту определенной группы лиц любым лицом), поскольку они нарушают частную автономию правообладателей и стабильность юридического мира. Однако в последнее время предпринимается все больше попыток объединить равнонаправленные интересы в рамках исков ассоциаций (Verbansklagen) и коллективных исков (Sammelklagen) и таким образом опосредовать полномочия на ведение процесса.

В настоящей статье мы попытаемся дать обзор случаев применения преимуществ и рисков, связанных с ведением процесса в защиту чужих прав и интересов, и начнем его с классического представительства (раздел I) и представительства в силу занимаемой должности (раздел II). Наряду с законной возможностью обращаться в суд от своего имени в интересах другого лица (раздел III) в Германии учреждено право договорного обращения от своего имени и в чужих интересах (раздел IV; этот институт позволяет злоупотреблять правом). Предметом критического анализа станут также иски ассоциаций и коллективные иски (раздел V).

I. Представительство в процессе

1. Законное представительство. Лицо, которое не способно вести судебный процесс самостоятельно, может предоставить это право своему законному представителю. Интересы лица, не обладающего в соответствии с § 52 ГПК процессуальной дееспособностью, представляются в процессе его законным представителем: родители представляют интересы своего несовершеннолетнего ребенка, опекун — своего подопечного, попечитель — своего совершеннолетнего подопечного в пределах круга своих обязанностей (абз. 1 § 1629, абз. 1 § 1793, § 1902 Германского гражданского кодекса [ГГК; устар.: Германское гражданское уложение]). Законные представители осуществляют чужие права от чужого имени. Стороной процесса в данном случае является несовершеннолетнее лицо или подопечный, который в качестве истца очевиден для всех окружающих и один несет все процессуальные риски. В частности, в соответствии с абз. 2 § 51 ГПК ФРГ он несет риск вины его законного представителя. Подобное распределение риска основывается на том, что в соответствии с абз. 1 ч. 1 § 278 ГГК то лицо, которое намеревается принять участие в процессуальном правоотношении вопреки недостатку гражданской и процессуальной дееспособности, должно нести ответственность в отношениях с третьими лицами за действия того, кто ему в этом посодействовал. В случае нарушения обязательства представитель несет ответственность во внутреннем правоотношении, т. е. в отношении, связывающем его с доверителем (§ 1664, 1833, предл. 1 абз. 1 § 1908i ГГК).

Конфликты в процессуально-правовом отношении могут наступить только тогда, когда представляемый не ограничен особым образом в своей дееспособности. Пример с поверенным — это как раз один из случаев, который до сих пор не нашел четкой предварительной регламентации (§ 1903 ГГК). При таких обстоятельствах представляемого в любой момент могла бы посетить идея самому продолжить процесс, начатый его представителем, или же самостоятельно начать новый параллельный процесс. Первое законодатель предотвратил в § 53 ГПК, в соответствии с которым в рамках данного процесса представляемый считается процессуально недееспособным,[ 2] а в отношении самостоятельного параллельного процесса с тем же предметом спора действует запрет на дальнейшее рассмотрение этого дела (№ 1 абз. 3 § 261 ГПК). Аналогично § 35 ГПК разрешает ситуацию, когда в процесс вступает управление по делам молодежи как официальный представитель (§ 1712 ГГК); здесь могут возникнуть схожие конфликты, так как официальное представительство в соответствии с предл. 1 § 1716 ГГК не ограничивает родительских правомочий.

Параграф 53 ГПК также воспринял для подобных случаев процессуальное попечительство для истца[ 3] и попечительство в отношении совершеннолетнего, дееспособного в гражданском материальном и процессуальном смыслах (так называемая «опека над имуществом безвестно отсутствующего»; § 1911 ГГК), а также попечительство в отношении безвестно отсутствующего участника процесса (§ 1913 ГГК). При опеке над имуществом безвестно отсутствующего срок отсутствия совершеннолетнего лица не влияет на процесс рассмотрения дела. Однако, как только он вновь объявится и сможет сам решать свои имущественные вопросы, попечительство в соответствии с абз. 1 § 1921 ГГК упраздняется, и в дальнейшем он сможет сам вести процесс совместно со своим законным представителем в качестве процессуально дееспособной стороны.[ 4] О ведении процесса неизвестным истцом см. ниже (I.3).

2. Договорное представительство. Процессуально дееспособный истец, который не желает сам вести судебный процесс, может передать полномочия на его ведение третьему лицу (§ 80 и сл. ГПК). Такая передача является процессуальным действием и поэтому в интересах постоянства процессуальных правоотношений вопреки абз. 1 § 142 ГГК не может быть оспорена.[ 5] Договорное представительство лишь расширяет возможности представляемого, так как его правомочия на ведение процесса не ограничены и он может в любое время влиять на ход процесса посредством собственных процессуальных действий, которые в отличие от признаний и других фактических пояснений, даваемых им по делу, нельзя опровергнуть.[ 6] Доверитель между тем может в любой момент отменить действие доверенности на будущее (§ 87 ГПК) в соответствии с предл. 2 § 168 ГГК или разорвать лежащие в ее основе обязательственные правоотношения[ 7] (абз. 1 § 675, § 627, предл. 1 § 168 ГГК). В процессе, где стороны сами представляют свои интересы, доверитель может также быть защищен посредством содержательных ограничений, предусмотренных в доверенности (абз. 2 § 83 ГПК). К тому же его защищают запреты на совершение сделок с самим собой[ 8] и на множественное представительство,[ 9] предусмотренные в ст. § 181 ГГК. В таком процессе, где лицо, являющееся стороной, в обязательном порядке должно быть представлено адвокатом (абз. 1–2 § 78 ГПК), оно не может самостоятельно совершать процессуальные действия, но может усилить положение лица, уполномоченного на ведение процесса, расширив законодательно определенный объем процессуальных полномочий (§ 81 и сл. ГПК), дополнив его такими действиями, как возможность окончания процесса заключением мирового соглашения, признанием иска или отказом от иска (абз. 1 § 83 ГПК). Аннулирование же полномочий в процессе с обязательным участием адвоката возможно только в соответствии с абз. 1 § 87 ГПК в случае намеренного затягивания судебного разбирательства.

В процессе с обязательным участием адвоката у истцов связаны руки. В результате такого обязательного участия адвоката, назначаемого судом, истец не может самостоятельно вести процесс,[ 10] и предпринятые в уже начатом процессе его собственные процессуальные действия за некоторым исключением (предл. 2 абз. 1 § 85 ГГК), как правило, остаются незамеченными, не препятствуя даже принятию неблагоприятного для него решения. Спор же в его отношениях с адвокатом будет рассмотрен только в рамках адвокатского образования. Тем не менее представительство в процессе не только благодаря абз. 2 § 85 ГПК является для доверителя опасным инструментом, который в процессе с обязательным участием адвоката может быть в интересах упорядоченного ведения процесса использован даже вопреки его воле во внешнем отношении, т. е. в отношении с судом. В данном случае доверитель в полной мере несет на себе как сторона процесса все бремя затрат и процессуальных рисков, в том числе даже затрат, понесенных в результате неправильных действий его адвоката.[ 11]

С позиции истцов, включение представительства без какой-либо особой благоприятной альтернативы до сих пор часто неизбежно не только в процессах с обязательным участием адвоката, назначаемого судом, но также, например, когда страхователь в силу общих условий страхования должен передать полномочия на ведение процесса своему страховщику.

3. Представительство без представительских полномочий. Ситуация, при которой представитель обращается в суд с иском от чужого имени, не обладая при этом представительскими полномочиями, кажется странной, однако встречается. В таком случае правомочие на ведение процесса в данном суде должно быть закреплено письменно, и его отсутствие в любое время может быть обжаловано противной стороной (абз. 1 § 80, § 88 ГПК). Сторона также может быть связана с представителем[ 12] посредством устного наделения полномочием: это вытекает из перспективы преимущества истца в ситуации, когда от его имени в суд обращается без специально выданного на то поручения управляющий его имуществом. Эта возможность, используемая для сохранения прав, связанных со сроками, выразительно просматривается в § 89 абз. 1 ГПК. Суд может по своему усмотрению временно допустить к ведению процесса такого представителя, не обладающего правомочием, вопреки или без предоставления обеспечения иска. Тогда истец может позже полностью одобрить такое неуправомоченное ведение процесса, в том числе и с приданием обратной силы совершенным действиям в соответствии с абз. 2 § 89 ГПК.[ 13] Если же недостаток представительских полномочий не был восполнен посредством одобрения, то открывается абсолютное основание для пересмотра судебного решения или подачи иска о признании ничтожности произведенных действий (№ 4 § 547, № 4 абз. 1 § 579 ГПК). В случае если представитель, не обладающий полнотой полномочий, хочет вести процесс в чужом интересе, он также может делать это только временно: предл. 2 абз. 1 § 89 ГПК исключило из числа нормальных обстоятельств принятие окончательного решения по делу. Помимо этого не имеющий полномочий представитель несет серьезный риск расходов и ответственности (предл. 3 абз. 1 § 89 ГПК). Тот же, кто хочет вмешаться в ход процесса, однако не уверен в возможности своевременного наделения его всеми полномочиями, тем не менее должен заботиться уже в своих интересах о том, чтобы своевременно добиться положения законного представителя. Это делают возможным такие материально-правовые институты, как попечительство над стороной в процессе, нахождение которой неизвестно в соответствии с § 1913 ГГК,[ 14] и попечительство над наследуемым имуществом (§ 1960 ГГК).

Попечитель, выступающий перед судом по делу об опеке или наследстве, является законным представителем пропавшего без вести участника процесса (или, соответственно, умершего)[ 15] и уполномочен в том числе на активное ведение процесса. До тех пор, пока существует попечительство, в отношении умершего действуют положения § 53 ГПК (см. выше, разд. I.1) и он номинально считается процессуально дееспособным.[ 16] В качестве законного представителя попечитель, по меньшей мере в отношениях с третьими лицами, может быть уверен в своем положении.

4. Дозволительное и предполагаемое доверение.* ** Особыми случаями договорного представительства являются дозволительное и предполагаемое доверение. В этих случаях место наделения полномочиями представляемым лицом занимает основанная на законе юридическая видимость, когда представляемый на самом деле не желал кого-либо управомочивать. В этом случае принцип «доверия», также господствующий в процессуально-правовых отношениях (§ 242 ГПК), благодаря судебной практике был перенесен и на процессуальное доверение.[ 17] Это в равной степени справедливо в отношении дозволительного доверения,[ 18] когда представляемый считает позитивным возможное ведение процесса другим лицом и дозволяет ему это, вместе с тем утверждая юридическую видимость наделения полномочиями.[ 19] В данном случае в соответствии с абз. 1 § 80 ГПК в качестве подтверждения разрешается не только письменно оформленная процессуальная доверенность, но также устная (абз. 2 § 89 ГПК) или выраженная другим убедительным образом.[ 20] В соответствии с § 171 и 173 ГГК дозволительное доверение должно быть упразднено еще до того, как противоположная сторона распознает его действительное отсутствие. Так как представитель выступает не в роли адвоката (поверенного), противоположную сторону, основываясь на абз. 1 § 88 ГПК, вряд ли можно упрекнуть в небрежности. Возможность в любое время заявить об отсутствии полномочий на ведение процесса у противной стороны в первую очередь направлена против предполагаемого доверения.[ 21] Здесь возникают принципиальные возражения относительно господствующего мнения, в соответствии с которым предполагаемому доверению может быть придана действенность полноценной гражданско-правовой сделки,[ 22] несмотря на то что представляемый не только ничего не заявил по этому поводу, но и беспечно воздерживался от каких-либо действий, по которым не обладающего полномочиями представителя можно было бы распознать и воспрепятствовать ему. Такой упрек в небрежности, может быть, и расходится с господствующим мнением, однако не в отношении обязательства, основанного на сделке, но во всех случаях, когда требование основывается на возмещении ущерба стороне договора, причиненного вследствие доверия стороны к действительности договора (абз. 1 § 280, абз. 2 § 311, абз. 2 § 241 ГГК).[ 23] Это справедливо в первую очередь для процессуального доверения: в данном случае сторона в соответствии с абз. 1 § 88 ГПК может защитить себя сама, в то время как предполагаемый представляемый должен быть связан с ведением процесса, о котором он не имеет никакой информации. Это само по себе не допустимо. Презумпция действительности процессуального доверения явно нарушает частную автономию и принцип честного процесса. Недавно Верховный суд также решительно и категорически отклонил распространение материально-правовых гарантий действительности договора (в силу § 172 и сл. ГГК) на процессуальное доверение, так как ГПК содержит собственные нормативные положения, имеющие в этих отношениях преимущественное действие.[ 24]

II. Сторона в силу занимаемой должности

В отличие от представителя, сторона, выступающая в процессе в силу своего должностного положения, делает это от своего лица. Однако лица, выступающие в таком качестве, не являются носителями действительного и осуществляемого субъективного права, но, занимая определенную должность, в силу закона распоряжаются им и имеют полномочие на ведение процесса. Наиболее распространенный пример — ведение конкурсным управляющим[ 25] процесса, возникающего в отношении всего имущества должника, входящего в конкурсную массу (абз. 1 § 80 Закона Германии «О несостоятельности»). После открытия конкурсного производства конкурсный управляющий может взять на себя полномочие на ведение уже возбужденных судебных процессов (абз. 1 § 85 Закона «О несостоятельности», § 240 ГПК). При этом должник не может быть самостоятельным субъектом новых процессуальных отношений ввиду отсутствия у него полномочий, и поданный им иск должен быть отклонен судом как недопустимый.[ 26]

То же самое относится к распоряжению по управлению наследственной массой (§ 1984 ГГК) или к исполнению завещания (§ 2211 и сл. ГГК). В обоих случаях наследники были лишены возможности реализовать в судебном порядке принадлежащие им на предмет наследования права. Пока имеется административное полномочие в силу занимаемой должности, иск наследника будет отклонен как недопустимый.[ 27] В интересах других лиц (совладельцев прав, претендентов и в первую очередь кредиторов) правообладателю передается не само право, но всего лишь полномочие на распоряжение и полномочие на ведение процесса, которые и возлагаются на должностное лицо — сторону в силу занимаемой им должности. Последнее действует от собственного имени и не как законный представитель правообладателя или как орган, от его имени осуществляющий управление имущественной массой.[ 28]

Стороны в силу занимаемой должности осуществляют функцию управления имуществом, одновременно принципиально отличаясь от наделенного полномочиями управляющего. В то время как управляющий реализует свое собственное право в качестве полностью управомоченого лица, сторона в силу занимаемой должности обращается с иском от своего имени в защиту чужого права. Генетически это близко к управлению чужим имуществом в своих или чужих интересах (например, уступка инкассации), а также к процессуальному замещению третьим лицом и связано с разделением полномочий на ведение процесса и на материальное обладание правом. На этом приеме покоится и право обращаться в суд от своего имени, но в защиту другого лица (см. ниже, разд. IV). Создание полномочия на самостоятельное ведение процесса и его исключительная принадлежность «стороне в силу занимаемой должности» в противоположность договорному выступлению в чужом интересе должны служить в первую очередь не правообладателю, а третьему лицу (особенно кредитору), чьи интересы сторона в силу занимаемой должности должна доверительно представлять. На это особенно ясно указывает обязанность в отношении собранного имущества в соответствии с § 1914 ГГК: здесь также обязанным является не представитель и не преемник правомочия на распоряжение, а сторона в силу занимаемой должности.[ 29]

III. Право на обращение в суд в защиту чужих прав в силу закона

Наряду с обращением в суд в силу занимаемой должности существуют другие ситуации, когда закон не соединяет полномочие на ведение процесса и материальное обладание правом. Причины, по которым кто-либо может реализовать как законный представитель чужое право от своего собственного имени, бывают материально- или процессуально-правовыми.[ 30]

1. Право на обращение в суд в силу материального права. Закон предоставляет материально-правовое правомочие на распоряжение «соуправомоченному лицу» (сокредитору, сособственнику, сонаследнику; абз. 1 § 432, § 1011 и 2039 ГГК), которое также без согласия остальных управомоченных лиц должно иметь возможность получения и изъятия общего предмета.[ 31] Как и в случае с полномочием на изъятие, принадлежащим узуфруктуарию (§ 1077, 1281 и сл. ГГК) или залогодержателю, истец выступает от своего имени, но в защиту чужих прав. Этим способом осуществление права даже тогда должно быть гарантировано, когда не все правообладатели едины в своем мнении, или согласие их всех невозможно получить своевременно.[ 32]

Без этой правовой конструкции при споре двух кредиторов между собой должник скорее всего оказался бы в роли третьего лица, смеющегося над ними со стороны. Так как управомоченное лицо, обращающееся в защиту чужих прав, само является стороной, оно одно несет риск судебных расходов, к тому же, законная сила решения об отказе в иске не будет распространяться на других управомоченных лиц.[ 33] Из утраты материальных и процессуальных полномочий одним из уполномоченных лиц тем не менее не следует, что соответствующие правомочия других управомоченных лиц уменьшились или могли быть самовольно и безвозвратно захвачены.

2. Право на обращение в суд в защиту чужих прав по процессуальным основаниям. Так как правообладатель не может быть ограничен в возможности распоряжаться предметом спора (абз. 1 § 265 ГПК) простым нахождением дела в производстве, то в интересах противоположной стороны процессуально-правовые отношения не могут быть прекращены в одностороннем порядке при отчуждении предмета спора. Абзац 2 § 265 ГПК предписывает сохранение права на обращение в суд в силу закона как у прежнего правообладателя, так и у его правопреемника.[ 34]

Чтобы оградить процессуально-правовое отношение от дальнейших неблагоприятных вмешательств, обладание правом и полномочие на ведение процесса в данном случае соединены вместе.

Так, если истец (первоначальный правообладатель) в ходе процесса становится лицом, выступающим в защиту чужих прав, и будет установлена недобросовестность его правопреемника в имеющемся процессе (абз. 2 § 325 ГПК), то этот истец будет нести риск утраты процесса с момента передачи права.

Этот риск особенно велик для цессионария, так как по немецкому праву нет добросовестного приобретения простых требований. Перемещенный интерес приобретателя должен быть направлен на пользу дальнейшего существования чужого процессуально-правового отношения с такими же ограничениями, как и при добросовестном приобретении (§ 892, 932 и сл. ГГК). Процессуально мотивировано также основанное на законе начало процесса одним из родителей по алиментным требованиям детей в соответствии с предл. 1 абз. 3 § 1629 ГГК: они могут действовать не как представители, а непосредственно обращаться в суд от своего имени. Вместе с тем в бракоразводных делах (№ 4 предл. 1 абз. 2 § 621 ГПК) должна быть выявлена и в то же время предотвращена попытка вовлечения ребенка в качестве стороны в бракоразводный процесс своих родителей.[ 35]

IV. Договорное обращение в суд от своего имени в защиту чужих прав и интересов

При договорном обращении в суд в защиту чужого права или интереса истец желает осуществлять от своего имени право, которое он в отличие от случая, предусмотренного абз. 2 § 265 ГПК, утратил не в начатом процессе, но то, которое ему прямо в момент обращения с иском в суд, исходя из указанных обстоятельств, более не принадлежит или никогда не принадлежало. Договорным является такое обращение в защиту чужих прав, которое процессуально допустимо, так как требует наличия основания гражданско-правовой сделки: правообладатель уступает лицу, выступающему в его интересах, полномочие на ведение процесса и при этом сам его не утрачивает.

В данном случае правообладатель и не лишен своего права, и не предоставляет полномочий представителю. При этом лицо, обращающееся в защиту чужих прав, должно действовать в качестве истца не под чужим, а под своим собственным именем и во внешних отношениях должно также нести на себе весь риск материальных издержек (§ 91 ГПК). От других процессуальных рисков не освобождается и сам правообладатель, хотя он и не выступает в качестве истца, а, напротив, может все это время оставаться на заднем плане, и все же законная сила выносимого решения распространяется именно на него.[ 36]

Если обладатель требования попробует обратиться в суд с сомнительным требованием, не прибегнув к помощи другого лица, есть большая степень вероятности, что заявленное им требование будет отклонено. Посылать вперед себя кого-либо другого (обращающегося в защиту его права), не желая обратить процессуальный результат против себя, было бы странным поведением. Лишение судебного решения его законной силы — это наименьшая цена, которую должен заплатить правообладатель за то, что его процесс ведется другим лицом. И здесь центральной проблемой остается вопрос: должен ли вообще быть допустимым предусмотренный в ГПК инструмент договорного обращения в защиту чужого права? Также, если формальное понятие «сторона»[ 37] делает конструктивно возможным собственно ведение процесса в чужих интересах, правопорядок никоим образом не должен признавать, что правообладатель распоряжается посредством договора своим полномочием на ведение процесса и в то же время может оставить за собой свое материальное право.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: диплом государственного образца, антикризисное управление, отчет по производственной практике.



1  2 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки