Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8 | Следующая страница реферата

Мелвилл не видит связи между варварством и цивилизацией. Для него это два разных мира, противостоящие друг другу во всех отношениях. Их противоположность определяется прежде всего самоощущением дикаря и цивилизованного человека: варвар счастлив, а цивилизованный человек – нет.
Потребности дикаря и возможность их удовлетворить сбалансированы. В цивилизованном обществе этот баланс нарушен, и потребности развиваются опережающими темпами. На этом, собственно, построены все рассуждения писателя о перспективах цивилизаторства и христианизации языческих племен.
Цивилизация, говорит он, «может культивировать ум дикаря», «возвысить его мысли», но станет ли он счастливее? Сегодня мы воспринимаем эту позицию
Мелвилла как некую логическую условность. Но следует признать, что условность мелвиллской позиции органически сопрягается с общей условностью картины жизни «счастливых дикарей», нарисованной писателем, и «работает» на главную задачу – высветить пороки буржуазной цивилизации, из-за которой страдали невинные люди.

Многие из проблем, поднятых писателем в «Тайпи», ныне сделались достоянием прошлого и имеют чисто исторический интерес. Тем не менее, книга
Мелвилла продолжает жить. Секрет ее долголетия имеет эстетическую природу и связан с особенностями авторского видения жизни и особым поэтическим даром ее воссоздания.

Выводы

«Тайпи» - первое творение Мелвилла, с которым он вошел в литературу и основательно заявил о себе в литературном обществе.
На первый взгляд «Тайпи» - равномерное повествование об «идеальной жизни» каннибальского племени, но поэтические картины, нарисованные писателем, имеют другое значение. Они созданы для сопоставления с современной буржуазной цивилизацией. И хотя предметом изображения в книге является жизнь тайпи, объектом главного внимания и размышлений писателя остается жизнь «цивилизованной» Америки и буржуазная цивилизация в целом. Здесь показаны такие человеческие пороки, как нарушение права и морали, распри, преступления против другого человека, власть денег, желание управлять людьми – это ведет к гибели весь мир.

РАЗДЕЛ 3

МИФОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ «МОБИ ДИКА»

3.1. Жанровое своеобразие романа

«Моби Дик, или Белый Кит» (1851) - произведение уникальное, написанное вопреки всем существующим понятиям о законах жанра. Американские критики середины XIX века сочли эту книгу «странной». Ощущение
«странности», возникающее при чтении мелвиллского шедевра, сохраняется и сегодня.

Роман о Белом Ките – трудная книга и не поддается беглому чтению.
Тому есть две причины. Первая связана с тем, что каждая из 135 глав романа побуждает к размышлению и это, вероятно, высшая похвала, какую можно воздать любимому произведению искусства. Мысли, возникающие у читателя в процессе чтения, касаются не только содержания романа, но также собственной жизни, своего времени, предназначения на земле, закономерностей в поведении людей, общих принципов бытия человечества.

Вторая причина заключается в качестве самого романа, его организации, структуре, способе изложения материала. Последовательность расположения глав и даже форма характеризуется своего рода, пересказами, разрушающими инерцию повествования. Стоит, например, читателю увлечься описанием морской стихии, как автор «подсовывает» ему классификацию китов, эпическое повествование о корабельной жизни перебивается монологами, диалогами и даже целыми сценами в духе трагедии, за которыми следуют отвлеченные рассуждения. Череда сюжетов и форм течет непрерывными потоками: диалоги, монологи, суховатые научные рассуждения, описание деталей китобойного промысла, размышление о человеческой судьбе, об истории народов и государств, исследования религиозных систем – все это идет по видимости бессмысленно, в сущности, продиктовано особой глубиной логики авторской мысли.

«Моби Дик» - произведение своеобразное, необычное. В американской литературе трудно сыскать, что-нибудь похожее на него. При всей сложности и многоплановости, основным его элементом, которому подчинены и действия, и авторское описание, и характер, является мысль. Глубокая философская мысль, с помощью которой автор пытается выделить мифологическое начало своего произведения. Мысль непрестанно ищущая, пульсирующая, взлетающая от тривиальностей будничной жизни к звездным мирам, воплощается то в не хитрых словах матросов, то в головоломных символах, трагически каменеющая перед осмысленностью и пустой вселенной, проникающая под поверхность явлений; мысль, стремящаяся к своей единственной и главной цели – к постижению универсальной истины, есть главный герой «Моби Дика».

Мелвилл отлично отдавал себе отчет, что не у всякого читателя найдутся достаточные запасы «строительного материала», и никогда об этом не забывал. Фантазия писателя не должна уходить произвольным путем, в сторону.
Она должна работать самостоятельно, но в то же время подчиняться авторскому замыслу. Авторский же замысел заключался в том, что читатель, перечитывая
«Моби Дика» вновь и вновь, находит в нем все больше информации для размышления.

Такой аспект, как мифология, а именно ее категория – эсхатология, имеет не малое место в романе. Если философия объединяет всю многоплановость, то мифология, пронизывая все произведение, идет с ней параллельно.

3.2. Образы романа и эсхатологические мотивы

Система образов «Моби Дика» дает нам достаточно отчетливое представление об основных эсхатологических мотивах, присутствующих в романе
Мелвилла. Эсхатологическим катастрофам часто предшествуют нарушение права и морали, распри, преступления людей, а мир погибает в огне, потопе, от холода, жары, голода. Все это мы видим в романе «Моби Дик», который показывает жизнь американского общества начала XIX века.

Своеобразие «Моби Дика» заключается в том, что общественная жизнь представленная здесь в непривычной и усложненной форме. В крайне редких случаях она проявляется непосредственно в поворотах сюжета, в словах и поступках действующих лиц. Как правило, она входит в повествование мощным потоком ассоциаций. Кроме того, размышления героев о важнейших проблемах социального характера составляют питательную среду, на которой вырастают крупнейшие символические и аллегорические образы обобщающего характера.

Характер общественного развития Америки в тридцатые и сороковые годы
XIX века вызывал у Мелвилла, как, впрочем, и у других романтиков, чувство глубокого разочарования и резкий внутренний протест. Отсюда резкие выпады против «цивилизации».

3.2.1. Ахав. Образ капитана Ахава вызывает к себе глубокий интерес.
Он исследован Мелвиллом наиболее подробно и обстоятельно, ибо ему писатель придавал особо важное значение. Ему он выделяет целую главу под названием
«Ахав», где читатель ближе знакомится с героем:

«For several days after leaving Nantucket, nothing above hatches was seen of Captain Ahab… Reality outran apprehension; Captain Ahab stood upon his quarter-deck. There seemed no sign of common bodily illness about him, nor of the recovery from any. He looked like a man cut away from the stake, when the fire has overrunningly wasted all the limbs without consuming them, or taking away one particle from their compacted aged robustness. His whole high, broad form, seemed made of solid bronze» [37, p.142]. – «Вот уже несколько дней как мы покинули Нантакет, а капитан Ахав все еще не показывался на палубе… Действительность превзошла опасения: на шканцах стоял капитан Ахав. Никаких следов обычной физической болезни и недавнего выздоровления на нем не было заметно. Он был словно приговоренный к сожжению заживо, в последний момент снятый с костра, когда языки пламени лишь оплавили его члены, но не успели еще их испепелить, не успели отнять ни единой частицы от их крепко сбитой годами спины. Весь он, высокий и массивный, был точно отлит из чистой бронзы» [18, c.163].

Образ Ахава – таинственный и непостижимый, как всякое будущее. Он из нантакетских квакеров. Он идет к своей цели, не смущая себя и других христианскими заповедями. Что ему христианское писание! Он готов вышвырнуть его за борт и заключить союз с самим дьяволом. Нет таких препятствий, через которые он не мог бы перешагнуть. Его не смутят ни гибель, ни слезы сирот, ни рассуждения о справедливости и свободе. Учитывая такие проявления характера, этот образ можно смело назвать эсхатологическим. В своем чудовищном эгоцентризме Ахав не видит человека в человеке, ибо человек для него не более, чем инструмент, которым он пользуется для осуществления своих замыслов. Недаром он стоит в отдалении от команды и даже своих ближайших помощников, недосягаемый в своем величии диктатора. Для Ахава не существует иных целей, кроме его собственных. Им он подчиняет все, что подвластно ему. Пуританская ограниченность развилась в нем до полной слепоты ко всему, что не способствует осуществлению его задачи. В нем нет ни страха, ни жалости, ни чувства симпатии. Он дерзок, предприимчив и отважен. В его действиях ощущаются размах и железная хватка. В середине XIX века он живет по нравственным нормам лондонского Морского Волка и драйзерского Кауперфилда. И прав, конечно, Матиссен, который увидел в Ахаве
«пророческий образ будущих строителей империи второй половины века»[18, с.459]. Не следует забывать, что Мелвилл жил в пору интенсивного развития американской экономики. Энергичные, предприимчивые люди, осваивавшие новые земли, строившие фабрики, заводы, корабли и железные дороги, торговавшие со всем миром и открывавшие банки в американских городах, делали исторически полезное дело и сознавали его общественную необходимость. Они выработали своеобразную «философию» бизнеса, который начинал представляться им неким верховным божеством. Неповиновение божеству каралось немедленным крахом. В жертву бизнесу приносились освещенные веками идеалы человечества, да и сама человеческая жизнь. Фанатики бизнеса создавали национальное богатство, но обратной стороной этого процесса был рост народной бедности.

Соединение в одном образе высокого благородства помыслов и тиранического бессердечия действий, возвышенной субъективной цели и бесчеловечной жестокости ее объективного осуществления не было простой прихотью писателя, пожелавшего изобразить больное сознание, как представляют дело буржуазные критики. Нравственные противоречия образа были той точкой, где сходились, переплетаясь в удивительном диалектическом единстве, размышления Мелвилла о наиболее важных с его точки зрения, тенденциях общественной, политической и нравственной жизни Америки середины
XIX столетия. Эти размышления воплотились в трагическом и одновременно символическом образе безумствующего титана, который поднялся, дабы уничтожить мировое зло, видевшееся ему в облике Белого Кита, и погубил всех находившихся под его началом людей, так и не достигнув своей цели.

Капитан Ахав, безусловно, самый значительный и сложный образ романа, неизменно привлекает внимание исследователей, которые надеются открыть в нем то, что не удалось открыть их предшественникам. В нем видят твердокаменного реформатора, который «совершенно слеп к двойственности нравственного мира» (Ч. Кук), психически больного мономаньяка; человека, который «противопоставляет свою личную волю и сознание судьбе» (Д. Парк),
«воплощение того самого падшего ангела или полубога, который в христианстве назывался по-разному: Люцифером, Дьяволом, Врагом, Сатаной» (Г. Меррей).

В последнее время могучий капитан сделался жертвой поклонников психоанализа. Одержимость одной страстью, «неполноценность», своеобразие характера и темперамента Ахава послужили плацдармом теоретизирования.
Характерным представляется способ рассуждения Генри Меррея: «... Ахав - капитан подавленных культурой влечений человеческой природы, то есть той части человеческой личности, которую психоаналитики определяют как «ид». И, коль скоро это так, то его противник Белый Кит не может быть ничем иным, как внутренней системой, ответственной за это подавление.». И далее: «... поскольку Ахава мы согласились считать капитаном Ид, самая простая психологическая формула для мелвилловского драматического эпоса будет такова: бунтующее Ид в смертельном конфликте с подавляющим культурным супер- эго. Старбек, первый помощник означает рациональное реалистическое эго, которое подавлено фанатической компульсивностью Ид и лишено своих нормальных регулирующих функций». [14, c. 219].

Между тем, образ полубезумного капитана, гоняющегося за Белым Китом по всем морям и океанам, обрисован Мелвиллом с достаточной полнотой и честностью, что бы не оставлять и места произвольным толкованиям.

Образ эсхатологии, воплощенный в Ахаве, раскрывается в конфликте между Ахавом и Белым Китом, и нет основания смущаться многозначностью символа, заключенного в белоснежном Левиафане, ибо эта многозначность применительно к каждому воспринимающему сознанию отсутствует. Кит многозначен только для читателя, которому сообщено отношение к нему со стороны Старбека, Стабба, Фласка, Измаила, Ахава и Пипа. И вполне естественно, что значение этого символа нередко противоречат друг другу, как противоречат друг другу представление названных персонажей. Поэтому, правы те исследователи, которые подобно Куку советуют критикам воздержаться от употребления абстрактного специфического термина для обозначения тайны, символизированной в Белом Ките. Мелвилл не оставляет сомнений относительно того, как Ахав воспринимает Белого Кита:

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: рассказы, конспекты уроков в 1 классе, сочинение.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки