Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11 | Следующая страница реферата

В результате книгу и автора "закрыли". Но жизнь романа продолжалась, и продолжали приходить письма одобрения и поддержки. Особенно ценны для Гроссмана были письма фронтовиков. "Изо всей литературы о войне я должен выделить два произведения: В. Некрасова "В окопах Сталинграда" и Ваше "За правое дело", - писал А. А. Кедров-Полянский из Ростова-на-Дону. "Это суровый, но благородный реализм, - писал Б. К. Губарев из Харьковской области - Именно так нужно писать о Сталинграде или совсем не писать. Легкую книгу о Сталинграде читать противно, а писать, наверное, преступно".

"Опасаясь, что уничтожающая критика Бубеннова повлияет на писателя и он начнет "причесывать своих героев, - писал читатель И, Ефимов, - я прошу редколлегию "Нового мира" передать тов. Гроссману, что его "серые" герои являются в глазах читателя настоящими, живыми людьми со всеми слабостями и недостатками свойственными живым людям, даже если они трижды Герои Советского Союза... Критик Бубеннов не видит в романе организующей и направляющей роли партии в деле обороны Сталинграда. Правда, общепринятых заседаний парткома я в романе тоже не нашел. Но разве не из Новиковых, Крымовых, комиссара батальона Филяшкина, дивизии Родимцева, директора СталГРЭС Спиридонова и других героев состоит наша партия?". И наконец письмо от Виктора Некрасова: "Дорогой Василий Семенович! Я думаю, мне не надо объъяснять Вам, как я ко всему этому отношусь. На душе омерзительно до тошноты. И почему не разрешаются сейчас дуэли... А книга все-таки есть! И продолжайте ее ради всего святого! Верю в победу правого дела!".

Тогда Гроссман проявил лояльность: признал недостатки, учел критику и с помощью А. Фадеева довел книгу до отдельного издания. Журнальный или книжный вариант считать теперь выражением "последней авторской воли"?7)

"За правое дело" - это прелюдия к большому, это I часть дилогии о Великой Отечественной войне.

Спор о том, кто создаст "Войну и мир" о 1941 - 1945 г. шел давно: сначала спорили, кто окажется автором - солдат, прошагавший "от и до" или генерал, назначенный "только что". Потом сетовали, что годы идут, а книги так и нет. На одном из писательских съездов Г. Бакланов спро-сил: "Легко ли придется автору новой "Войны и мира", если даже кто вдруг да и напишет?". Подтекст тогда был понятен многим фронтовикам: да появись правдивая книга о войне, ее же не признают, отторгнут от народа.

А Сталин тем временем умер, с романа "За правое дело" обвинения в идеологической вредности сняли, но ярлык "неблагонадежности" за автором так и остался. Когда в 1960 г. Гроссман сдал в редакцию журнала "Знамя" законченную рукопись нового романа, ее читали с пристрастием. И те, кто хотел, вычитывали там все, что им было необходимо для начала новой травли. Гроссман не скрывал своих намерений рассказать стране и миру долгие годы скрывавшуюся жестокую правду о нашей жизни, о трагической судьбе народа и о настоящей цене Победы. Олауреаченные коллеги в редакции журнала "Знамя" отправили рукопись романа "Жизнь и судьба" "наверх" с соответствующими характеристиками.

А потом морозным февральским днем в дверь квартиры Гроссмана постучали и на вопрос: "Кто там?" - резко ответили: "Откройте! Из домоуправления!". Те самые слова, с которыми в тысячи домов с "людьми в штатском" входила беда, врывалась трагедия, а самого хозяина ждала смерть, пусть то были 30-е, начало 50-х годов.

В сталинско-бериевские времена "в штатском" обычно приходили глубокой ночью, часто перед рассветом, чтобы ордером на обыск и арест ошеломить людей и увезти очередную жертву в "черном вороне" без свидетелей.

К Гроссману они явились днем. На дворе стоял 1961 год, и "люди в штатском" работали по-новому. Гроссмана не увезли в "воронке", теперь арестовали его роман. Вот некоторые выписки из протокола "задержания": "Мы, сотрудники Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР подполковник Прокопенко, майоры Нефедов и Баранов, на основании ордера Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР за N В-36 от 4/II-1961 г. в присутствии понятых произведи обыск у Гроссмана Иосифа Соломоновича по адресу: г. Москва, Ломоносовский проспект, дом 15, корпус 10 б, кв. 9. При обыске изъято следующее:

Текст романа "Жизнь и судьба", отпечатанный на машинке, 3 части по 2 экземпляра каждой... Указанные экземпляры романа находятся в 6 пакетах коричневого цвета.

Черновые материалы машинописного текста в папке салатного цвета... Обыск произведен с 11. 40 минут 14/II 1961 г. Этот протокол об аресте ненапечатанной книги стал фактически свидетельством о смерти писателя В. Гроссмана, ибо он не мыслил своей жизни без этого романа. Писателю тогда было 56 лет и все оставшиеся ему до 1964 г. дни он посвятил безуспешной борьбе за освобождение своего произведения, в котором справедливо видел венец творчества.

В ответ на возмущение, жалобы, протесты многие доброжелатели говорили Гроссману: "Не гневи бога. Твое счастье, что на дворе иные времена. Скажи спасибо, что арестовали роман, а тебя оставили на свободе". Писатель не считал нормальным состояние, в котором с автором могут безнаказанно сделать то, что сделали с ним.

Он уже не писал романы. Писал письма, заявления, протесты, требуя свободы для своего детища. Вот несколько отрывков из большого письма к Н. С. Хрущеву после XXII съезда партии: "Я начал писать книгу еще до XX съезда партии, еще при жизни Сталина. В ту пору, казалось, не было ни тени надежды на публикацию книги. И все же я писал ее.

Ваш доклад на XX съезде придал мне уверенность. Ведь мысли писателя, его чувства, его боль есть частица общих мыслен, общей боли, общей правды.

...Вот уже год как книга изъята у меня. Вот уже год, как я неотступно думаю о трагической ее судьбе, ищу объяснение происшедшему. Я знаю книга моя несовершенна, что она не идет ни в какое сравнение с произведениями великих писателей прошлого: Но дело тут не в слабости моего таланта. Дело в праве писать правду, выстраданную и вызревшую на протяжении долгих лет жизни.

Почему же на мою книгу, которая, может быть, в какой-то мере отвечает на внутренние запросы советских людей, книгу, в которой нет лжи и клеветы, а есть правда, боль, любовь к людям, наложен запрет...

Если книга моя - ложь, пусть об этом будет сказано людям, которые хотят ее прочесть. Если книга моя - клевета, пусть будет сказано об этом.

...когда рукопись моя была изъята, мне предложили дать подписку, что за разглашение факта изъятия рукописи я буду отвечать в уголовном порядке.

...мне было рекомендовано отвечать на вопросы читателем, что работу над рукописью я не закончил еще, что работа эта затянется на долгое время. Иными словами, мне было предложено говорить неправду. Методы, которыми все происшедшее с моей книгой хотят оставить в тайне, не есть методы борьбы с неправдой, клеветой. Так с ложью не борются. Так борются против правды.

Я прошу свободу моей книге, чтобы о моей рукописи говорили и спорили со мной редакторы, а не сотрудники Комитета государственной безопасности.

Нет смысла, нет правды в нынешнем положении - в моей фактической свободе, когда книга, которой я отдал жизнь, находится в тюрьме - ведь я ее написал, ведь я не отрекаюсь от нее. Я по-прежнему считаю, что написал правду, что писал я ее, любя и жалея людей, веря в людей. Я прошу свободы моей книге... ".

Никита Сергеевич в ответ промолчал. Лишь через несколько месяцев после отправки письма Гроссмана пригласил для беседы М. А. Суслов, на совести которого изломанные судьбы Е. Пастернака, А. Твардовского, И. Бродского. Судя по записи, которую сделал Гроссман по возвращении домой, Суслов сказал ему: "Я не читал вашей книги, но я внимательно прочел многочисленные рецензии, отзывы, в которых немало цитат из вашего романа. Все читавшие вашу книгу считают ее политически враждебной нам.

Напечатать вашу книгу невозможно... В вашей книге имеются прямые сопоставления нас и гитлеровского фашизма. В вашей книге положительно говорят о религии, о боге, о католицизме. В вашей книге взят под защиту Троцкий".

Приговор роману "Жизнь и судьба" был окончателен: бессрочное заточение. Имя автора безжалостно вычеркивалось из всех печатных изданий Советского Союза. Изничтожили имя Гроссмана и после Хрущева, и при Брежневе, и после смерти главного идеолога, пережившего всех "вождей", и в первые годы гласности. Аппарат продолжал работать четко.

Лишь в 1988 году, через 24 года после кончины автора, его роман "Жизнь и судьба" увидел свет.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: антикризисное управление, урок мира конспект, диплом рф.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки