Предыдущая страница реферата | 5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15 | Следующая страница реферата

Подобным же образом биологи объясняют резкие скачки численности некоторых популяций животных (перелетная саранча, лемминги и др.). Ведь живые организмы производят потомство столько, сколько необходимо для компенсации естественной смертности, т.е. значительно больше, чем необходимо для естественного воспроизводства популяции. Если же в результате благоприятных изменений внешних условий смертность сокращается, тогда в популяции начинается экспоненциальный рост численности, поскольку жизнь при отсутствии сдерживающих факторов всегда распространяется в геометрической прогрессии. В экологии такой резкий экспоненциальный всплеск численности именуется популяционным взрывом. Вернадский подсчитал, что если дать возможность всего одной паре слонов и их потомкам размножаться без ограничений, тогда уже через 740–750 лет они займут всю землю [88, с.287]. Но это лишь в идеале. В реальных условиях рост популяций сдерживается внутренними механизмами саморегуляции и внешними факторами. В первую очередь это проявляется в том, что возрастание плотности популяции сопровождается адекватным ростом внутривидовой конкуренции и нехваткой ресурсов жизнедеятельности. К тому же возрастание численности жертвы приводит к адекватному возрастанию численности хищника в связи с ростом пищевых ресурсов для него. По этой же причине возрастает сдерживающая роль паразитарных инфекций. И это лишь краткий перечень сдерживающих факторов роста популяций. В случае же спада численности, напротив, дальнейший ее рост стимулируется ослаблением роли внутривидовой конкуренции и других сдерживающий факторов, а также ростом ресурсов.

В этом и проявляются популяционные механизмы компенсации энтропийного возмущения. Популяционные механизмы саморегуляции в "человеческой популяции" должны быть схожи с биологическими, поскольку человек, при всей своей социальной природе, частично сохраняет биологические механизмы самоорганизации. Конечно, нельзя сводить весь комплекс адаптивных свойств этносов к биологическим механизмам саморегуляции. Как правило, здесь механизмы качественно другие, но аналогия сохраняется. Возрастание агрессивности внешних условий среды всегда способствует росту плодовитости организмов с целью компенсации потерь. Точно так же и внешние вызовы стимулируют возрастание пассионарной активности этносов. Как личности, так и этносы имеют избыточную адаптивность. И если этнос попадает в условия крайне неблагоприятные, тогда этнос мобилизует весь комплекс избыточной адаптивности, и он уже перестает быть избыточным. Если же и этих резервов не хватает, тогда этносу грозит вымирание, в результате межэтнической ассимиляции. Если условия, напротив, улучшаются, тогда эта мобилизованная избыточная адаптивность устремляется всей своей агрессивной мощью на соседей. Именно поэтому чрезвычайно опасны этнические конфликты.

Однако почему тогда различные этносы весьма различны по проявлениям, направленным на сохранение собственной самобытности? Одни стремятся столь энергично сохранить свою этническую самобытность, что всеми силами распространяют ее на другие народы. Другие находятся в состоянии стазиса, культуру не экспансируют, но сохраняют ее ревностно. И наконец, реликтовые этносы уже настолько пассивны, что способны сохраниться только в изолированных областях. Можно предположить, что этносы различаются не только по уровню пассионарной активности, но и по выраженности различных аспектов самосознания. Например, осетин-дигорец может осознавать себя одновременно дигорцем, осетином, кавказским горцем, россиянином, европейцем, представителем европеоидной расы и всего человечества. Есть еще и другие уровни самосознания, основанные на материальном достатке, социальном положении, профессии и т.д., но в данном случае важен именно этнический аспект. Иногда у человека этническое самосознание бывает ниже макроэтнического, т.е. национального (государственного) самосознания. В тех этносах, в которых число таких людей велико, особенно высока вероятность генетической ассимиляции и, что еще опасней, ассимиляции культурологической. В некоторых же этносах уровень этнического самосознания настолько высок, что этого с избытком хватает не только для поддержания этнической целостности, но и на внешнюю экспансию, и расширение собственного этноса. Таким образом, в действительности именно в этом и проявляется пассионарная энергия этноса.

Уровень этнического самосознания может снижаться на границах компактного проживания различных этнических образований, за счет частичной ассимиляции, в результате экзогамии (смешанных браков) и, что особенно важно, за счет этнокультурных заимствований у соседей. Но в тех случаях, когда уровень этнического самосознания высок, как и высок уровень пассионарной активности, этническое самосознание на межэтнических границах может, напротив, еще больше возрасти, как результат противодействия такой ассимиляции. Как, например это происходит с русской диаспорой в странах Балтии или с казаками на Кавказе и в Забайкалье. Поэтому неудивительно, что казалась бы одна и та же ситуация, приводящая к возрастанию миграционной активности различных этнических групп, может приводить как к возрастанию толерантности этносов, так и к возрастанию этнических конфликтов. Таким образом, если низкий уровень этнического самосознания под действием ассимиляционных процессов приводит к еще большему его снижению, а высокий, напротив, к его повышению, можно заключить, что и здесь проявляется нелинейная зависимость, основанная на отрицательной либо положительной обратной связи.

На чем основана регуляция механизма сохранения этнической самобытности? Может, здесь надо искать аналогию с сугубо биологическим механизмом защиты от популяционных мутаций? По-видимому, да, поскольку, вероятно, непосредственным развитием механизма защиты от популяционных мутаций и его филетическим преемником является механизм сохранения этнической самобытности. Данный механизм, направленный, прежде всего, против внешней генетической ассимиляции этноса, посредством экзогамии и культурологической экспансии соседей, является не только средством сохранения существующих этносов, но и формирования новых. По всей видимости, такое этническое свойство, как пассионарность, описанная Гумилевым, и является следствием действия данного механизма, способствующего сохранению этнической асимметрии.

Что позволяет некоторым этносам развиваться быстрее других? Может быть, большая адаптированность? Если биологическая адаптированность, то она не играет определяющей роли, социально-биологические факторы вытесняют на второй план факторы антропологические. Поэтому неудивительно, например, что чернокожим в "туманном Альбионе" живется гораздо лучше, чем африканским. Тогда, может быть, определенные преимущества получают некоторые этносы благодаря определенным культурологическим свойствам адаптации к социальной среде? Частично это верно, но дело в том, что социальная среда чрезвычайно динамична, а этнокультурные свойства консервативны. Поэтому часто нравы, обычаи и конфессиональное право идут вразрез с новыми реалиями. В таких случаях социальная адаптация этносов и их прагматические свойства уходят на второй план. Стремление к сохранению культурной самобытности превращается в самоцель, ибо в этом прежде всего и состоит "душа" этноса.

Следовательно, для этноса гораздо важнее способность к сохранению и даже расширению своего этнокультурного облика, даже если это чревато утратой определенных прагматических преимуществ. Поэтому побеждают прежде всего этносы, обладающие большим потенциалом пассионарной активности, направленной на сохранение и внешнюю экспансию собственного этнокультурного уклада, даже если их собственная культура менее адекватна современным реалиям. Если же этнос обладает недостаточным потенциалом пассионарности, тогда он гибнет, либо перерастает в реликтовый этнос (последнее, впрочем, возможно только в случае практически полного отсутствия ассимилирующего воздействия извне).

Если даже у вновь образуемого этноса потенциал пассионарности окажется достаточно высоким, то и тогда успех его становления будет зависеть от того, насколько этот потенциал сможет проявиться. Гумилев считает, что пассионарность является наследственно обусловленным признаком [54], и это, вероятно, верно, но лишь отчасти. Основная часть этнодифференцирующих признаков имеет ненаследственный, социальный характер, такие признаки формируются и развиваются непосредственно в этнической среде. Но имеются и некоторые генетически обусловленные признаки, которые могут развиться с большей вероятностью в родной этнической среде, нежели в любой другой. Таким образом, можно говорить не о конкретных наследственных, генетически обусловленных признаках, а лишь о наследственных предрасположенностях. И чем этнически гомогеннее область, в которой развивается личность, и чем выше в нем уровень этнического самосознания, тем ярче проявляются эти предрасположенности. Данный вывод основан на одном из важнейших принципов биологии, на статистическом характере наследования и его зависимости от окружающей среды. В социальных системах эта зависимость еще выше, поскольку генетические предрасположенности могут практически потеряться под мощным прессом социальных факторов, одним из которых и является механизм самосохранения этнической самобытности.

Если предположить, что пассионарность как раз и является тем свойством, на котором основана регуляция механизма сохранения этнической самобытности, тогда рост пассионарной активности можно считать ответом на внешние и внутренние вызовы, так или иначе несущие угрозу для этноса. Если внешний вызов будет слишком сильным, этносу грозит гибель, либо резкое его сокращение; если слишком слабым, тогда не будет стимула для роста пассионарности и этнического самосознания. И только достаточно сильные вызовы, но не превышающие предельно допустимый порог, способны стимулировать этнический рост. Причем вызовы максимально допустимой силы особенно позитивны именно на начальных фазах этноэволюции, поскольку стимулируют развитие этнического самосознания и пассионарной активности, направленной на сохранение этноса. Затем, если внешнее давление не ослабнет, этнос может погибнуть, поскольку ни один этнос не способен сдерживать длительные мощные внешние вызовы. Если же условия становятся более благоприятными, возросшая пассионарная активность, обладающая определенной инерционностью, все равно сразу не снизится. И тут эта избыточная этническая активность, не находя достойного сопротивления, начинает заливать подобно цунами все соседние этносы, распространяясь до тех пор, пока избыточная адаптивность не уравновесится агрессивностью среды и не перестанет быть избыточной (внешние причины надлома), или когда пассионарность, потеряв внешние стимулы, не начнет резко снижаться (внутренние причины надлома). Этнос ведет себя в таких случаях подобно глубоководной рыбе, поднятой на поверхность, которая начинает раздуваться, благодаря тому, что ее внутреннее давление (аналог пассионарности) значительно превышает давление внешней среды (аналог вызовов со стороны враждебных этносов).

По уровню этнического самосознания этнос никогда не бывает полностью гомогенен как во времени, так и в пространстве. В критические для этноса периоды истории самосознание резко возрастает, в спокойные эпохи, напротив, снижается. Но во все времена уровень этнического самосознания варьирует от полного неприятия представителей других народов (радикальный этноцентризм), до полного безразличия к своей этнической принадлежности (космополитизм). Наиболее этнически активная и патриотичная часть этноса формирует "этническое ядро" или, как мы его называем, "этноцентр", в котором наиболее слаба интеграционная (с другими культурами) составляющая и наиболее сильна структуросохраняющая роль. Оно служит целям сохранения и укрепления этнической целостности. Самая же космополитичная, по своим убеждениям, часть этноса формирует так называемый "космополитный пояс", который служит делу интеграции этноса с остальным миром. В критические периоды истории "этноцентр" предохраняет этнос от полной ассимиляции, во времена же стабильности "этноцентр", сдерживая интеграционные процессы, оказывает скорее отрицательную роль. В целом благодаря тонкому балансу между "космополитным поясом" и "этноцентром" сохраняется диалектическое равновесие между полной этноизоляцией и полной этноассимиляцией. Длительное отсутствие внешних "вызовов" приводит к редукции этнического ядра, что чревато потерей этнической устойчивости, в случае же резкого обострения межэтнических конфликтов, напротив, редуцируется "космополитный пояс", что чревато самоизоляцией этноса. В этом случае активизируется этноцентр, и на его почве вырастают грозные ростки радикального национализма и ксенофобии.

Конечно же, национализм в крайних, радикальных своих формах, является скорее побочным продуктом процессов самосохранения, когда нечистые на руку политические лидеры, играя на национальных чувствах людей, преследуют собственные политические цели. Почему-то объявлять себя лучше других считается для человека верхом нескромности, а объявлять свой народ лучшим часто отождествляется с патриотизмом. Это в корне неправильно, в конечном счете, этноцентризм для этноса является полным аналогом эгоцентризма для отдельного человека.

Данные выводы частично базируются на теории пассионарности Гумилева и частично на концепции "вызова–ответа" А.Дж. Тойнби. Тойнби, в частности, писал: "Отсутствие вызовов означает отсутствие стимулов к росту и развитию. Традиционное мнение, согласно которому благоприятные климатические условия, безусловно, способствуют общественному развитию, оказывается неверным. Наоборот, исторические примеры показывают, что слишком хорошие условия, как правило, поощряют возврат к природе, прекращение роста" [66, с.126]. В подтверждение концепции Тойнби можно проиллюстрировать одну весьма любопытную закономерность. Цивилизации первоначально возникали в относительно благоприятных климатических условиях, когда их зависимость от природы была еще настолько высока, что даже и в таких условиях природные вызовы были достаточны для стимулирования развития. Затем, по мере развития цивилизаций, цивилизационные центры все время смещались на север, таким образом снижение зависимости от природы компенсировалось все более суровыми ее условиями. После XIX века человечество уже настолько оторвалось от природной зависимости, что вообще природные факторы потеряли свою былую организующую, равно как и дезорганизующую роль, и цивилизации начали развиваться в самых разнообразных климатических условиях.

Вместе с тем Гумилев не принял концепцию "вызова–ответа", приписывая Тойнби географический детерминизм. Возражение Гумилева сводятся к тому, что одни и те же "вызовы" могут как стимулировать развитие этносов, так и привести к их упадку, причем это относится как к "вызовам" природы, так и к "вызовам" других этносов [54, с.180–183]. Возражения Гумилева в чем-то верны, а с чем-то можно не согласиться. Во-первых, нельзя понимать тезис о развитии культур как "ответ" на "вызовы" слишком буквально. Только "вызовы" умеренной силы способны стимулировать "ответ", слишком сильные "вызовы" разрушительны по сути, слабые же недостаточны для стимуляции развития. Об этом писал Тойнби: "Наиболее стимулирующее воздействие оказывает вызов средней силы" [66, c.179]. Во-вторых, Тойнби указывает, что маскирующее действие на развитие в ответ на "вызовы" может оказывать "закон компенсаций": "Суровость вызова физической среды компенсируется несколькими путями. Прежде всего, местность с суровыми природными условиями малопривлекательна для человека и зачастую плохо доступна, что само по себе гарантирует отсутствие соперников" [66, c.179]. И точно так же отсутствие стимулов роста в благоприятной местности компенсируется более частыми "вызовами" соперников. В-третьих, что касается географического детерминизма Тойнби, Гумилев частично прав. Не всякий этнос способен найти достойный "ответ" на внешние и даже внутренние "вызовы". Для этого требуется достаточная военно-политическая мощь государства, сравнимая с таковой агрессора, и, конечно же, воля, т.е. пассионарный настрой. Но, с другой стороны, разве это географический детерминизм, когда наряду с "вызовами" окружающей географической среды большую роль (иногда даже большую) играют социальные "вызовы", т.е. "вызовы" агрессоров или внутренние "вызовы" (народные смуты и государственные перевороты). Гумилев почему-то эти факторы также причисляет в разряд географических, что вряд ли верно.

Исходя из концепции Тойнби, следствием отсталости культур может быть как слишком благоприятный климат, так и слишком суровый. И действительно, большое число культур, которые мы считаем "отсталыми" [38], находится как на территориях наиболее благоприятной тропической зоны, так и в суровых условиях Крайнего Севера. То же отмечает и Ортега-и-Гассет: "Можно сформулировать закон, подтвержденный палеонтологией и биогеографией: человеческая жизнь расцветала лишь тогда, когда ее растущие возможности уравновешивались теми трудностями, что она испытывала. Это справедливо и для духовного, и для физического существования. Касательно последнего напомню, что человек развивался в тех областях Земли, где жаркое время года уравновешивалось нестерпимо холодным. В тропиках первобытная жизнь вырождается, и, наоборот, ее низшие формы, как, например, пигмеи, вытеснены в тропики племенами, возникшими позже и на более высокой эволюционной ступени" [24, с.91-92]. Средиземноморская тропическая зона явно выпадает из данной закономерности, но здесь свою организующую роль сыграли постоянные социальные "вызовы", в этом весьма густонаселенном регионе.

Конечно же, очень многое зависит от потенциала этноса, поэтому одни и те же вызовы могут как уничтожить один этнос, так и стимулировать к развитию другой. Если этнос сталкивается с неожиданно усиливающейся волной социальных "вызовов", после длительного периода затишья, тогда он может и не успеть мобилизовать защитный потенциал, т.е. восстановить требуемую пассионарную активность. Если же этнос реликтовый, тогда ни при каких условиях он не сможет ответить на серьезные социальные "вызовы", сохранив основу собственной этнической культуры, т.е. сохранившись, как народ.

С. Лурье в одной из своих работ приводит интересный пример с самоидентификацией армянской диаспоры в Ленинграде во время Карабахского конфликта [89]. До этого, трагического для армянского народа, впрочем, как и для азербайджанского, периода члены армянской общины в Петербурге в целом считали себя фактически русскими и не отделяли себя от русской культуры. После конфликта их национальное самосознание резко возросло. Большинство из них после окончания конфликта вновь ушло "в русские", и более того, даже многие из тех армян, которые недавно мигрировали в Россию, так же охотно принимают русскую идентичность. Как считает Лурье, в последние годы вопрос идентификации был насильственно навязан внешним окружением, поскольку армяне были отнесены к "лицам кавказской национальности" со всеми вытекающими последствиями. От себя лишь добавим, что армянский этнос весьма антропологически и культурологически полиморфен. Русскую идентичность с легкостью принимают только те армяне, которые имеют более глубокие чувственно-идеациональные корни (см. ниже), т.е. находятся на более близкой к русскому этносу фазе развития, а именно такой антропологический тип армян, главным образом и живет в Санкт-Петербурге. Лурье задается вопросом: "Как они так молниеносно выбрали наиболее адекватную линию поведения, связанную с сегодняшними общеэтническими интересами? И наконец, почему, когда их роль была сыграна, не стали дальше "эксплуатировать" свою этничность, а просто перестали интересоваться жизнью общины?". Нетрудно убедиться, что, взяв за основу исследования динамики уровня этнического самосознания и межэтнических конфликтов "принцип компенсации энтропийного возмущения", найти ответы на все эти вопросы будет несложно. Не в этом ли сокрыты истинные причины такой, казалось бы, иррациональной межэтнической враждебности? Н.Я. Данилевский писал, что враждебность эта "лежит в неизведанных глубинах тех племенных симпатий и антипатий, которые составляют как бы исторический инстинкт народов, ведущий их (помимо, хотя и не против их воли и сознания) к неведомой для них цели" [90, с.52].

Таким образом, этносы, как и биологические виды, развиваются, совершенствуя внутренние механизмы поддержания неравновесности, с целью компенсации разрушительного влияния хаоса. Если тщательно проанализировать роль хаоса в прогрессивном развитии общества, тогда, вероятно, этим можно объяснить причину цикличности развития цивилизаций, этносов или же финансовых либо аристократических династий. Цивилизация, отвечая на "вызов", невольно ускоряет свое развитие, если вызов не настолько силен, чтобы разрушить ее. Формируя достойный "ответ", она фактически нейтрализует влияние хаоса, стимул пропадает, и она деградирует. Деградация приводит к распаду, в результате роль хаоса вторично возрастает, и на руинах старого колосса вырастает новый. Как это случилось с Римской империей, которую погубило собственное могущество, породившей две могущественные империи – Франкскую и Византийскую.

В чем же причина наметившейся в последние время опасной тенденции обострения межэтнических конфликтов? Казалось бы развитие процессов глобализации (развитие массовых коммуникаций, создающих эффект одновременности и сопричастности событий, участившиеся миграции людей, развитие транснациональных экономических и политических институтов, развитие единой массовой культуры) должно вроде, напротив, способствовать межэтнической интеграции. Однако именно поэтому имеет место, наряду с интегративными процессами, также и прямо противоположная тенденция. Включаются естественные механизмы отрицательной обратной связи, механизмы сохранения постоянства и устойчивости. Ведь, по сути, национальные и конфессиональные движения есть следствия действия механизма, являющегося естественным продолжением эффекта защиты от популяционных мутаций. Чем выше опасность ассимиляции, тем сильнее его действие. Поэтому здесь следует особенно тщательно следить за сохранением тонкого баланса между процессами интеграции и дифференциации. Насильственная, не обусловленная естественно-историческими предпосылками интеграция способна вызвать бурю центробежных сил.

Псевдорелигиозность также является в некоторых случаях своеобразным защитным механизмом от разрушительного, ассимилирующего воздействия на этнос извне. Истинная религиозность отражает сугубо внутреннее состояние человеческой души и, являясь олицетворением морального закона внутри нас согласно известному кантовскому определению, весьма слабо зависит от внешних причин. Но есть и другая форма проявления религиозности, религиозности напыщенной, показной, часто даже агрессивной к другим концессиям. Вот эта псевдорелигиозность, являясь олицетворением не трансцендентального, а самого что ни на есть материального мира, является также своеобразной формой компенсации энтропийного возмущения извне. Недостаток внутреннего морального закона часто компенсируется скрупулезнейшим, иногда даже сверх необходимых требований церкви, исполнением обрядов. Такие люди со своей напускной, выставляемой на показ, религиозностью являются весьма благоприятной средой для религиозного фундаментализма. Фундаментализм, в свою очередь, также является своеобразной компенсацией энтропийного возмущения. В случае внешней агрессии со стороны другого этноса, являющегося к тому же представителем иной конфессии, резко возрастает этническая и религиозная непримиримость как защитная реакция этноса, и создаются все условия для расцвета религиозного фундаментализма.

Этнос в некотором смысле – самостоятельное целостное мыслящее существо, и это объективная реальность, а не образная метафора. Ему также свойственно чувство самосохранения. И подобно тому, как человеческие клетки-фагоциты борются с пришельцами, причем не всегда нежеланными, подобным же образом и отдельные люди, восставая против инородцев, являются простыми пешками в защитных комбинациях собственного этноса, сами того не осознавая. Такое отторжение чуждой культуры когда-то было жизненно необходимо для сохранения собственной целостности. А ныне, в связи с интеграцией народов, когда требуется все большая межэтническая толерантность, такие формы отчуждения являются не столько защитной, сколько "аллергической" реакцией этноса. Нация всегда собирательна, полиэтнична, это комплекс отшлифованных веками межэтнических связей, национализм же ведет к разрушению этих устоявшихся связей. "Национализм – это шараханье в сторону, противоположную национальному началу. Оно собирательно, а национализм исключителен и лишь отторгает. Однако в пору упрочения нации он в почете и играет положительную роль" [24, c.175]. Поэтому этническая агрессивность может быть полезна только молодым этносам с патриархальной культурой, в которой нет еще внутренних устоявшихся связей. Совсем иная картина в нациях зрелых, здесь опасность кроется не только в потере устоявшихся связей, велика также опасность захлебнуться в собственных геронтологических соках. Ведь стареющему этносу просто необходим приток свежих сил, как стволовые клетки больному раком. Стареющий этнос малопластичен и слишком однороден, а для эффективного функционирования разнородность просто жизненно необходима.

Постепенно этносы интегрируются между собой на государственном и межгосударственном уровнях. Экономические и культурные связи, а также межэтническая и межгосударственная специализация производства делают их все более взаимозависимыми. Иными словами, снижается этническая пластичность. В таких условиях слишком резкая динамика межэтнических конфликтов может нарушить шаткое равновесие между уровнем пассионарной активности этносов и глубиной внешних вызовов. Такое нерациональное стимулирование роста этнического самосознания и пассионарной активности может привести к тому, что они начнут перехлестывать через край. И образовавшаяся волна пассионарной активности способна разрушить веками установившиеся интеграционные межэтнические связи. Поэтому в наше время радикальные национальные движения несут в себе реальную угрозу, а резкие всплески национального и конфессионального радикализма способны вызвать прежде всего необдуманные военные акции. За примерами далеко идти не надо.

6. Уровни этнической классификации

Сразу следует оговориться, что все описываемые ниже системы имеют статистический характер. Наиболее статистически достоверен этнический уровень, если же мы спускаемся ниже, до субэтносов, консорций и конвиксий, или поднимаемся выше, вплоть до уровня суперэтноса, то границы становятся все более размытыми и неопределенными. Все дело в том, что субэтносы и другие микроэтнические элементы этносистем – это, образно говоря, кандидаты в будущий этнос. Если не будет соблюден целый ряд необходимых условий, кандидатура может не быть "утверждена", как это произошло, например, с казачеством, так и оставшимся членом великой семьи русского этноса. Практически то же можно сказать и о суперэтносах. Здесь суперэтнос выступает как кандидатура в макроэтнос. Дело в том, что уровень внутренней интеграции в макроэтносах значительно выше, чем в суперэтносах. Макроэтносом можно считать тот же этнос, имеющий полифилетическое происхождение, но еще не прошедший порог необратимой ассимиляции входящих в него этнических образований. Например, германский народ когда-то был макроэтническим объединением самостоятельных этносов, затем в результате интеграции образовался полифилетический этнос. То же можно сказать и о русском этносе, и об арабском, да, впрочем, практически любой значительный по численности и занимаемой территории этнос имеет полифилетическое происхождение. Венгры и румыны тоже, кстати сказать, была кандидатами в интеграцию с германским этносом, история распорядилась по-другому. Теперь даже австрийцы уже представляют самостоятельный этнос. Исходя из вышесказанного, любая классификация этносов условна и будет уточняться не только оппонентами, но и исторической судьбой.

Понятие "этнос" перекликается с понятием "нация". Иногда эти понятия трактуются как тождественные. Все же более корректно понимать под нацией этническую, либо макроэтническую общность людей, объединенную единой государственностью и внутренне осознающих это единство, т.е. обладающих сложившимся государственным самосознанием. Часто повторяют ошибку социалистического периода этнологических исследований, отождествляя нацию с этнической структурой на уровне административно-территориального образования. Это не верно, поскольку деление этносов на нации и народности является, по выражению В. А. Тишкова, доктриниальным этнонационализмом. Для того чтобы перерасти в нацию, этнос либо группа этносов должны коэволюционно врасти в собственную государственность, причем настолько, когда этносы становятся неотделимы от собственного государства. Поэтому либо все этносы, находящиеся на территории государства, если их осознание общности становится сравнимым с этническим, являются единой нацией, либо все они относительно самостоятельные этносы.

Если говорить о суперэтносах, как о самых крупных этнических структурах, то здесь можно выделить только один объективно существующий суперэтнос – это европейский. Возможно, также чернокожее население Земли можно также считать своеобразным суперэтносом, которых невольно сплотил вызов расизма. Миграционная динамика настолько сложна и бессистемна, а межэтнические взаимосвязи настолько призрачны, что сложно выделять какие-либо надэтнические системы, стоящие над уровнем государственных. Дело в том, что для того, что бы можно было выделить какую-либо межгосударственную надэтническую общность, необходимо доказать, что уровень генного, а главное – культурного обмена между ними ощутимо выше, чем между другими макроэтническими системами. А для этого требуется подлинное чувство суперэтнического самосознания. Возможно, оно есть у чернокожего населения, возможно, есть у европейцев, (впрочем, понятие "западный человек" объединяет еще и американцев, канадцев и даже австралийцев), но большинство других выделяемых многими авторами суперэтнических общностей едва ли характеризуются устойчивым уникальным суперэтническим самосознанием. Например, в настоящее время выделение христианского и исламского суперэтносов неправомочно. Приведем следующие доводы:

1. Все известные крупные полифилетические и полиэтнические макроэтносы (российский, американский, западноевропейский и т.д.) включают в себя представителей как исламской и христианской, так и некоторых других религиозных конфессий.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: організація реферат, женщины реферат.



Предыдущая страница реферата | 5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки