Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6 | Следующая страница реферата

Должность мухтасиба была широко распространена на мусульманском феодальном Востоке; они имелись в каждом, даже небольшом городе.
Мухтасибов с одними и теми же функциями мы встречаем одинаково и на отдаленном востоке халифата - в Самарканде и Бинкенте (Ташкенте).

Общий контроль и, главным образом, контроль над расходованием казны в саманидском государстве осуществлял диван мушрифов, то есть наблюдателей.
Ввиду того, что в условиях феодального общества трудно было отделить казну государя от казны государства, причем больше всего поглощал денег и других средств дергах, - наблюдение мушрифов касалось главным образом расходования сумм, идущих на содержание двора правителя.

Меньшее значение имели: диван аз-зия, то есть государевых поместий, диван казия, возглавляемое главным казием, и диван вакфов, то есть дарственных и других имуществ мусульманских учреждений.

Система центральных диванов находилась в тесной связи с местным управлением. В областных центрах, которые в арабской географической литературе носят названия касаба, имелись если не все, то во всяком случае большинство из перечисленных диванов. Областные диваны подчинялись, с одной стороны, местному хакиму, иногда именуемое везиром, а с другой стороны, - центральным диванам соответствующих ведомств.

Наряду с хакимом, который иногда назывался староиранским термином кедхуда[1], управлением города ведал раис. Впоследствии, например, в XVIII в. этим термином обозначали мухтасибов; при саманидах же раис был главой города, назначаемое непосредственно самим правителем, но из среды местной знати или, чаще, местного высшего мусульманского духовенства.

Мусульманское духовенство пользовалось в X в. в саманидском государстве особенно большим влиянием. В Средней Азии был широко распространен ханифитский толк, один из двух наиболее ортодоксальных в мусульманском мире. Только в Хорезме при саманидах, и даже позже, значительное распространение получило мутазилитское направление[2] — культурное наследие лучших времен аббасидского халифата первой половины IX в. В Бухаре и Самарканде, однако, мутазилиты имели очень мало сторонников и влияние на политическую жизнь не оказывали.

Глубокий след в Бухаре оставило более радикальное учение — карматское, одно время имевшее последователей даже в правительственных и придворных кругах. В общем же, в религиозной жизни при саманидах господствовали ханифиты, занимавшие все высшие духовные должности. Главой местного духовенства при саманидах в Бухаре являлось лицо, носившее титул
“устад” (учитель); впоследствии это наименование было вытеснено другим —
“шейх ул-ислам”. Самани приводит имя одного из устадов, занимавшего эту должность еще при Исмаиле.

Второй по значению после устада (шейх ул-ислама) в среде высшего мусульманского духовенство была должность хатиба — официального лица, имевшего право произносить хутбу (проповедь) во время пятничной молитвы в соборной мечети.

Поступить на службу в какой-нибудь диван и особенно сделаться ответственным чиновником было нелегко. Требовалось не только принадлежность к среде дехкан или духовенства, не только связи, но и определенные знания.
В X в. в больших городах имелось довольно много людей, которых современники называли “ахл-ал-калам”, то есть люди пера. Они обычно не только владели арабским, таджикским и персидским языками, хорошо знали коран, основные нормы шариата, но были начитаны в литературе и даже имели кое-какие сведения в разных науках. Только с такой подготовкой и обязательно из Среды людей “благородного” происхождения вербовались чиновники на разные должности в правительственных диванах и других учреждениях. Это была своеобразная феодально-чиновничья культура, которая на Переднем и
Среднеазиатском Востоке имела давние традиции, более всего обогащенные опытом сасанидского государства.

При аббасидах эти традиция развились и окрепли, а при дворе и в диванах Саманидов достигли своего высшего расцвета. В таджикском языке того времени широко распространен был термин “дабир”, который в широком понимании этого слова обозначал личного секретаря, а в узком (в XII в.) — финансового чиновника. Из числа дабиров, понимая это слово в его широком значении, и набирались высшие кадры саманидского чиновничества.

В книге “Чахар Макала”, написанной на таджикском языке в XII в. Арузи ас-Самарканди, имеются главы о дабирах.. По его словам, профессия дабира основывается, прежде всего, на умении обращаться с людьми. Дабир должен в совершенстве владеть искусством похвалы, осуждения, дипломатии и даже тонкой провокации. Во всякой обстановке он должен быстро найти наилучший способ выразить нужное в письменном виде.

Более всего дабир должен заботиться о чести своего господина, которым мог быть начальник центрального или местного дивана, правитель какого- нибудь вилойета или просто знатный дехкан, живущий в своем замке. Главная обязанность дабира — вести переписку своего господина.

Саманидское чиновничество, как чиновничество аббасидского государства, отличаясь знанием канцелярского дела, обладало и характерными пороками — процветали взяточничество и незаконные поборы в личную пользу, которые тяжело отражались на положении народа.

Большую роль в жизни саманидского правителя, дергаха и государства играла гвардия из тюркских гулямов. Хотя Туркестан и Мавераннахр были давними и постоянными поставщиками тюркской, вышколенной в военном отношении молодежи, однако только Саманиды привлекли ее впервые ко дворцу в качестве личной гвардии.

Низамульмульк в своем замечательном сочинении “Сиасет-намэ” — “Книге об управлении” — подробно рассказывает о дворцовой гвардии Саманидов.
Купленный на рынке гулям (отрок), по большей части из гузов (туркмен), попадая в гвардейский отряд при саманидском дворе, проходил первый год службы пешим, не имея права, под страхом наказания, даже сесть на лошадь.
Носил он в то время простое платье из хлопчатобумажной ткани зандани. На второй год гулям получал лошадь с простой сбруей; на третий — на нем в качестве отличительного признака его состояния уже появлялся пояс-карачур, на пятый год гулям получал лучшую одежду и уздечку со звездами, а на седьмой — в случае, если за ним не было никаких проступков, — чин висак- баши, то есть “начальника палатки”, команда которой состояла вместе с ним из четырех человек. В качестве знака своего чина гулям носил высокую черную войлочную шапку, шитую серебром, и дорогую гянджийскую обувь.

Наиболее способные и заслуженные из гулямов могли достигнуть должности хайль-баши — начальник конного отряда, а затем и хаджиба.

В халифате термином “хаджиб” обозначали важный придворный чин, нечто вроде камергера. Повидимому, впоследствии этот чин стали давать и начальникам из тюркской гвардии, поскольку последние несли в самом дворце, кроме функций охраны, еще и обязанности хаджибов. При саманидах и вслед за ними при газневидах, караханидах и сельджукидах термин “хаджиб” прочно установился за придворным “военачальником” над тюркскими гулямами. Главный среди хаджибов носил арабский титул “хаджиб ул хаджиб” (хаджиб хаджибов) или персидский — “хаджиб-и-бузург” (великий хаджиб). Это был один из самых высших придворных чинов саманидского государства.

Нечего и говорить, какое огромное влияние при дворе имели хаджибы, особенно хаджиб-и-бузург. Начав свою карьеру с низов, такой тюркский гулям в какой то момент своей военной карьеры переходил на положение вольноотпущенного и становился в ряды привилегированных подданных.

Основной задачей тюркских гулямов была охрана власти правителя и его дома внутри самого феодального государства. Однако гвардии приходилось участвовать и в военных действиях против внешних врагов.

Наряду с гвардией, существовал другой род войск. По словам Ибн
Хаукаля, это войско составлялось “из свободных дехкан (из тех, кто знает свое дом (дар), свое место, свою семью и своих соседей”. Из этих слов ясно, что речь идет об ополчении, которое приводили с собой местные владетели, сохранившиеся еще во многих областях Мавераннахра. Ибн Хаукаль подчеркивает боевые качества этого ополчения, так как оно, по его мнению, состояло не из черни (салики) и не случайных людей.

Во время несения военной службы, пишет Ибн Хаукаль, ополчение получало хорошее довольствие и видело много забот о себе со стороны правительства. Ополчение созывалась в случае грозившей стране военной опасности или предпринимаемого похода, причем как говорит Ибн Хаукаль, кроме получаемого ополченцами правительственного снабжения, они содержались в какой-то мере и на собственные средства. Макдиси, описывая большую полунезависимую область саманидского государства — Чаганиан, говорит, что
“оно поставляла около 10 тысяч воинов на своем содержании и на своих лошадях”. Повидимому, все зависело от конкретной обстановки: в одних областях доля местного снабжения была больше, а в других — меньше. В походе же, надо думать, снабжение шло главным образом за счет государства.

Такова в кратких чертах система центрального и областного управления в Мавераннахре при саманидах. Нельзя забывать, что централизация власти происходила в обстановки феодального общества и государства, в состав которого входил ряд полунезависимых владений. Макдиси пишет: “В том климате
(здесь: в той стране) все подчинены дому Саманидов и платят (ему) харадж, за исключением эмира Седжестана (Сеистана), Хорезма, Гардж аш-Шара
(Гарчистана), Джузджана, Реста (Решта), Газны и Хутталяна”. Если к этому прибавить, что харадж не платили также владетели Чаганиана и Исфиджаба, то получится большая группа областей, числившихся в составе саманидского государства, но фактически в весьма малой степени зависевших от его правительства. Это обстоятельство очень подрывало авторитет центральной власти и часто осложняло положение и в других городах и областях. Разные местные владетели хотели видеть себя полными хозяевами своей земли.
Центробежные тенденции в конце концов оказались настолько значительными, что подорвали, как мы увидим ниже, политическую мощь саманидского государства. Это произошло как раз в тот период, когда военачальники тюркской гвардии, сами ставшие к середине X в. крупными земельными собственниками, перестали быть надежной опорой саманидской династии и начали принимать активное участие в мятежах, направленные против нее.

5. Культурная жизнь в Мавераннахре в IX - X вв.

С правлением Саманидов связан большой подъем культурной жизни в
Хорасане и в Мавераннахре, когда Мерв, Бухара, Самарканд, Ургенч все более приобретали славу культурнейших центров своего времени.

Выше мы видели, что арабское завоевание и насильственная исламизация
Средней Азии привели к победе совершенно чуждого местному населению арабского языка в мусульманском богословии, в официально-чиновничьем мире и в среде персидской, согдийской и хорезмийской аристократии. В аббасидское время в городах почти все население вынуждено было считать себя мусульманином[3]. Арабский язык применялся не только в проповеди и в молитве, — на нем написано была вся богословская и юридическая литература
(фикх), поскольку последняя была неразрывно связана с богословием. В канцеляриях безраздельно господствовал арабский язык. На нем писались все бумаги, и человек, не знавший арабского языка, не мог стать чиновником.
Характернее же всего то, что даже местная аристократия, когда-то так сопротивлявшаяся арабам, самим ходом жизни вынуждена была знать арабский язык не хуже своего родного языка ради получения и сохранения привилегированного положения.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: реферат ссср, скачать шпоры.



Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки