Предыдущая страница реферата | 11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21 | Следующая страница реферата

В 1856—1858 годах Мельников выступил в рядах передовых писателей, опубликовав сразу несколько произведений: «Дедушка Поликарп», «Поярков»,
«Старые годы», «Медвежий угол», «Непременный», «Именинный пирог».
Чернышевский поставил его рядом с Щедриным, опубликовавшим в 1856 году
«Губернские очерки». Критики передовых журналов дали самую высокую оценку его произведениям.

В 1858 году Мельников задумал издавать газету, которая была бы демократическим рупором «о нуждах народных». Газета начала выходить с 1859 года. В ней во всей полноте сказались интересы самого редактора в области истории, этнографии и устной поэзии. В № 12 помещена статья
«государственного крестьянина Спиридона Михайлова о русских свадебных обычаях Козьмодемьянского уезда Казанской губернии». В заметке от редакции сообщалось «о замечательной личности её автора», чувашенина по национальности, пять лет состоявшего членом-сотрудником Русского
Географического Общества. В статью включены свадебные песни, приговоры дружки, описан девичник, обычай «смотреть ложки» у жениха и тому подобное.

В трех номерах (31, 37, 85) описаны народные поверья Ардатовского уезда Симбирской и Владимирской губерний, волочебники Витебской губернии
(приводятся волочебные песни, записанные Г. П. Сементковским, — № 101), песня нищих и закликанье весны (№ 45, 98), празднование Ярилы в Нижнем
Новгороде, «на Гребешке, что против ярмарки на бугре» (Нижегородская хроника — № 120). В газете много этнографических очерков о жизни разных народностей — чувашей (№ 14), мордвы (№ 20), киргизов (№ 14, 92, 111), литовских крестьян (№ И, 32), эстов (№ 65); об обычаях отдельных сел (№ 34,
35, 65) и т. п. В нескольких номерах публиковались пугачевско-разинские материалы по данным архивов и изустным преданиям «от наших старичков- старожилов, из которых многие еще помнят дела Пугача», о его сподвижниках
(предводитель отряда чувашенин Енгалыч — № 31, 32).

В условиях общественного подъема 60-х годов газета, игнорировавшая насущные проблемы дня, не могла иметь успеха у читателей и прекратилась через полгода. В программе газеты, характере публикуемого в ней материала сказались слабые стороны общественно-политических взглядов ее редактора.
Ряд материалов, предназначенных к публикации, остался ненапечатанным; в приложениях к письмам, адресованным редактору, также встречаются записи фольклора.

В середине 60-х годов Мельников продолжает занятия историей, этнографией и фольклором, подготовив одну из значительных своих работ —
«Очерки мордвы». В ней были объединены материалы, собранные из устных, рукописных и книжных источников. Писатель показал трагическую историю колонизации мордовского населения Поволжья и дал обстоятельную характеристику верований, обрядов, празднеств. Автор выступает как объективный исследователь и нередко первооткрыватель различных видов устной поэзии мордвы. Приводятся тексты эпических и обрядовых песен, исторические и топонимические предания, сказания о создании мира, происхождении гор и лесов, о сотворении человека и т. д., цитируются молитвенные обращения к богам, даны детальные описания празднеств. К сожалению, устные источники охарактеризованы скупо: «Записано в селе Томылове Сенгилеевского уезда
Симбирской губернии» или «Записано в селе Сарлеях Нижегородского уезда. То же рассказывает старик-мордвин в селе Кержеминах Ардатовского уезда».
Однако если учесть, что приводимые сведения относятся к 40-м годам можно считать, что по научным требованиям того времени это достаточно полные и точные паспортные данные. Описывая календарные праздники и обряды мордвы, писатель сравнивает их с русскими того же цикла. В троицких песнях отмечено сходство с нашими «семиковыми», то же — в колядках и овсеневых песнях.
Слово «таусень», по мнению Мельникова, мордовского происхождения: «Русский таусень едва ли не старинный мордовский обряд, перешедший к русским. По крайней мере, он справляется только в тех местностях Великой Руси, где издревле обитала мордва» [Власова, 1982, с. 124].

Исследователи справедливо считают Мельникова «одним из пионеров в собирании и изучении фольклора народов Поволжья». Сам он с полным основанием мог сказать о себе, что изучал быт народа и его поэзию, «лежа у мужика на полатях, а не сидя в бархатных креслах в кабинете».

В 70-х годах, работая над созданием дилогии «В лесах» и «На горах», писатель охватывает громадный и разнообразный фольклорно-этнографический материал. Показательно, что он при этом ощущает недостаточность своих знаний: «Поздно начал, а раньше начинать было нельзя, надобно было прежде поучиться. И вот теперь, после тридцатилетнего изучения быта и верований русского народа, приближаясь к склону дней, одно только могу сказать:
„Мало, очень мало знаю"» [Мещеряков, 1977, с.12].

В устном творчестве и языке народа писатель видел отражение исторической жизни и судеб всего населения России. Он горячо призывал к бережному собиранию его: «В поверьях, преданьях, в сказках, в былинах, в заклинаньях и заговорах, в обрядах, приуроченных к известным дням и праздникам, сохраняются еще те немногие останки старины отдаленной, но исчезают с каждым годом. (...) Надо ловить время, надо собирать дорогие обломки, пока это еще возможно. Не одни предания, не одни поверья на наших глазах исчезают. Русский быт меняется».

Сам Мельников умел отыскивать редкие произведения устного художественного слова. Русская фольклористика обязана ему многими — не всегда им записанными, но им сбереженными — произведениями и публикациями фольклора Нижегородского Поволжья; давно уже вошли в научный оборот многие произведения из его архивного фонда.

Глубокое изучение быта, устной поэзии и языка народа, личные научные достижения в этой области обусловили постоянный интерес писателя к проблематике фольклористической науки и в значительной степени определили метод, характер и специфику его художественного творчества.

Уже в первом своем рассказе «Красильниковы» писатель обнаружил творческую зрелость. Необычайный успех у читателей и одобрительные отзывы в передовых журналах указывали, что это — незаурядное явление в истории литературы. Образ Красильникова возникает из его рассказов и замечаний о самом себе, о своих поступках и из отношения к сыновьям. Богатый и продуманный подбор пословиц, поговорок, фразеологизмов в сочетании с народным просторечием и купеческим жаргоном создает ярко индивидуализированную речь, раскрывая внутреннюю сущность характера купца.
При работе над рассказом Мельников пользовался собранием пословиц Даля, тогда еще не опубликованным.

Обращение к различным произведениям устного творчества народа характерно и для других произведений конца 50-х годов. В рассказе «Дедушка
Поликарп» встречаются отрывки из народных преданий, элементы народного календаря, поговорки. В основе рассказов «Старые годы» и «Бабушкины россказни» — нижегородские предания о крепостном праве и нравах XVIII в.; поэтические картины летних хороводов с песнями и суровая мораль раскольничьих пословиц — в рассказе «Гриша». Это произведение предвосхищает одну из основных тем дилогии «В лесах» и «На горах» — тему старообрядчества.

2.2. Фольклорность языка дилогии

Самобытность таланта Мельникова во всем блеске реалистического мастерства выразилась в его романах «В лесах» и «На горах», составивших знаменательный итог его творческой деятельности. Неожиданной, новой и своеобразной была не только тематика дилогии с ее показом раскольничьего
Заволжья, но и идейно-философская концепция его, и художественный метод.
Глубокая любовь к национальным формам народной культуры, гордость и восхищение богатством устной поэзии и народнопоэтического языка пронизывают эту необычную в истории русской литературы эпопею. В нее вошли тщательно отобранные произведения фольклора, все те драгоценные самоцветы устнопоэтического народного искусства, которые писатель неустанно искал, собирал и хранил в течение целой жизни.

Невозможно учесть, проанализировать и найти источники всей многоцветной россыпи сокровищ народного творчества, щедро включаемых писателем в ткань художественного повествования. Они способствовали созданию человеческих характеров, определили композиционную особенность всех его частей, оказали влияние на поэтику и язык. Каждый жанр устной народной поэзии в дилогии может служить темой отдельного исследования, что убедительно показано в работе Г. С. Виноградова. В окончательной редакции статья Виноградова о фольклорных источниках романа «В лесах» состоит из 12 глав, в ней нет главы о сказке из первой редакции (1935), всего было бы 13 глав.

Исследователь установил только основные книжные источники, допуская возможность использования архивных рукописных собраний и поставив под сомнение устные. Теперь часть собственных записей Мельникова известна, но исследователям предстоит еще немало открытий, так как богатство фольклорно- этнографического материала кажется неисчерпаемым.

В дилогии существует несколько ракурсов изображения действительности и несколько «уровней сознания». Автор, объясняя замысел эпопеи, сказал:
«Моя задача, которую, конечно, вполне я не исполню — изобразить быт великоруссов в разных местностях, при разных развитиях, при разных условиях общественного строя жизни, при разных верованиях и на разных ступенях образования».

Идейно-философский аспект дилогии составляет борьба двух стихий: полная мощи и красоты естественная историческая стихия, простая и здоровая жизнь природы и связанных с нею трудом людей — и институт религии и капитала. Человеческую душу иссушают и опустошают суровые религиозные догмы, с одной стороны, и стяжательство, алчность и страсть к наживе — с другой.

Прологом к отдельным частям романа «В лесах» дана реконструкция сказания про доброго солнечного бога Ярилу, про его любовь к Матери Сырой
Земле. Это не фантазия писателя, а «интересный опыт поэтического синтеза важнейших данных о мифе» [Виноградов, 1936, с. 27-28].

Они собраны из различных русских и славянских источников и объяснены известным русским ученым-мифологом А. Н. Афанасьевым. Мельников, используя передовую для 60-х годов научную концепцию Афанасьева, дополнил ее топонимическими и этнографическими данными существования культа Ярилы в
Поволжье, включил описания весенних и летних празднеств (ночь на Ивана
Купала, похороны Костромы и др.), придав повествованию историческую достоверность.

Образ Ярилы символизирует в романе стихийно-языческое начало, вступающее в борьбу с византийско-церковным, с мертвыми догмами раскола и религии. Он помогает людям обнаружить простые и естественные чувства, забыть о сковывающих поступки условностях. «Все романтическое так или иначе соприкасается с образом Ярилы. Таким путем Мельников хочет обосновать незыблемость и извечность той жизни, которую он изображает. Страницы, посвященные Яриле, славянскому Дионису, наиболее поэтичны» [Власова, 1982, с. 126]. Позиция автора враждебна религиозному мистицизму и догматике. Он показывает мертвящее влияние религиозных установлений на истории озера
Светлояр, когда-то бывшего местом веселых народных празднеств в честь солнечного бога, но с появлением раскола превратившегося в центр паломничества. Вместо нарядных хороводов и веселых песен над озером столетия звучат молитвы, духовные псалмы и религиозные споры.

Другой идейно-философский аспект дилогии — значение подлинных духовных и нравственных ценностей в судьбе нации и народа. Только народ — подлинный хранитель незыблемых моральных ценностей, украшающих жизнь поэтических обычаев и обрядов. Эта мысль высказана писателем в автобиографии, написанной от третьего лица в конце 50-х годов.

Мысль о народе, хранителе нравственных и художественных ценностей, как самое заветное его убеждение проходит через дилогию. Поэтому и произведения устной народной поэзии с такой любовью и полнотой собраны в ней, что в русской литературе нет ей равных по богатству материала и разнообразию методов использования фольклора.

При создании персонажей автор смело пользуется народно- поэтическими средствами изображения. Он создает почти лубочные по яркости и чистоте красок портреты героев. Исследователи отмечали, что образы Насти Чапуриной и Алексея Лохматого - это традиционные фольклорные типы доброго молодца и красной девицы. Настя «кругла да бела, как мытая репка, алый цвет по лицу расстилается; толстые, ровно шелковые, косы лежат ниже пояса...»
[Мельников, 1993, т. 1, с. 85].

Алексей Лохматый «красавец был из себя. Роста чуть не в косую сажень, (...) здоровый, белолицый, румянец во всю щеку так и горит, а кудрявые, темнорусые волосы так и вьются» [Мельников, 1993, т. 1, с. 31].
Автор и наряжает своих героев в соответствии с народными вкусами: Настя то в голубом, то в алом сарафане с пышными белыми рукавами; у Алексея
Лохматого для праздников хранится синяя суконная сибирка и плисовые штаны
[Мельников, 1993, т. 1, с. 138].

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: курсовые работы, реферат сша, реферат экономическое развитие.



Предыдущая страница реферата | 11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21 | Следующая страница реферата

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки